Александр Зорич - Красные звезды

Как мне объяснил Капелли, «Росток» спроектировали в Комитете специально для таких ситуаций – если кому-либо из лишенных свободы передвижения визитеров нужно будет создать комфортные условия, приближенные к их родным.

Под куполом можно было легко изменить и давление, и состав атмосферы, и даже радиационный фон. Да, по сути это был «обезьянник» – в таких родная полиция держит отловленных по ночным вокзалам бомжей и нелегальных мигрантов. Но обезьянник класса люкс.

В левую руку химероида был имплантирован некий гаджет, на который тот неотрывно глядел. То ли читал, то ли картинки смотрел, то ли, может, в гамесы шпилился. И когда химероиду надоедало говорить, он утыкался в него минут на пять, а то и на пятнадцать.

Содержание бесед Капелли с Углом Двадцать Пять было похоже на фантастический роман времен юности моих родителей, где приключений было мало, а вот рассуждений, медитаций на инаковость иного и заскорузлых моральных дилемм – много.

– Скажите, Угол Двадцать Пять, каково предназначение того куба, что стоял на вершине пирамиды в вашем храме?

– Вы едва ли поймете, даже если я объясню.

– А вы все же попробуйте. Если мне будет непонятно, я задам еще вопросы.

– У куба религиозное предназначение. Он наполняет пространство энергиями.

– Какими энергиями?

– Вы бы сказали, что это… Энергии любви… Хотя к любви в вашем, человеческом, понимании это не имеет отношения… Скорее не имеет, чем имеет.

– То есть куб является излучателем, да?

– Лучше сказать структуризатором. Он берет естественную энергию пространства и пере… переструктурирует ее. В энергию любви.

– И от этой энергии тем, кто находится в храме, делается хорошо?

– «Хорошо» – неправильное слово. От энергии, которую дает куб, моим братьям и сестрам делается «правильно». Мы ощущаем свою уместность. А также уместность мира вокруг нас.

– Спасибо, Угол Двадцать Пять. А можем ли мы, люди, почувствовать что-либо подобное, просто включив ваш куб?

– Не уверен… Точнее, уверен, что нет. Ваша анатомия совсем другая… У вас другая биохимия мозга… И потом, вы, даже когда чувствуете себя неуместными, обычно не испытываете дискомфорта… Вы легче относитесь к этому… Вам не нужно столько любви.

– Скажите, пожалуйста, Угол Двадцать Пять, а где включается куб?

– Он включается сам, когда вокруг него собирается достаточное количество тех, кто хочет воспринимать его энергию… Хотя я бы употребил не слово «включается», а слово «оживает».

– То есть куб оживает сам по себе, так?

– Так.

И, представьте себе, такой тягомотины восемь дней. Восемь долбаных дней.

Тополь, кстати, со мной к «Ростку» не ходил. Говорил, от общества химероида у него начинается расстройство желудка. Что ж, его можно понять…

Всё переменилось где-то за двое суток до прилета «Сварога».

Атмосферу тяжелой, депрессивной скуки как будто сдуло солнечным ветром. И вместо нее воцарилась атмосфера здоровой суетливой деловитости.

Мы вели себя как деревенские бабушки перед приездом обожаемых внучков на летние каникулы.

– А что шлюз? Покрасили наконец? Ну слава богу!

– Кто-нибудь сделал пробу воды, что вчера напечатали на биопринтере? Нет? Уволю всех! Разжалую в постовые эфэсбэшники! И на заслуги не посмотрю!

– Меню на день прилета уже готово? Принесите! Я должен его лично утвердить!

– Пушкарев, что вы слоняетесь без дела? Могли бы взять и проверить, не отсырели ли постели в жилом блоке. А то сами знаете, там с точкой росы что-то не в порядке. По-моему, наши, когда проектировали, засчитались слегка…

И всё в таком же духе.

Мы носились как подсоленные зайцы. Обговаривали каждую мелкую мелочь. И не говорили только об одной-единственной крупной крупности.

А именно о том, что на «Свароге» о нашем пребывании в «Городе-1» по-прежнему никто не знает.

Почему?

Мы, конечно, спросили об этом Литке.

– Так ведь секретность же! – ответил шеф.

По его мнению, словом «секретность» объяснялось все. Секретность была альфой и омегой, мамой и папой, причиной и следствием.

– Послушайте, но правда ведь все равно выплывет. Нам деваться некуда. Нам всем вместе придется здесь жить… С космонавтами, которые прилетят! Какая же секретность? Это просто глупость, а никакая не секретность! Неужели начальство об этом не подумало? Неужели Первый считает, что лучше пусть новоприбывшие обнаружат нас сами?

– Да, Первый так считает, – каменным голосом подтвердил Литке.