Илана Чубарова - Смежная зона. Фантастический роман

В Дюмана полетела еще одна диванная подушка. Но развеселиться и дать сдачи в стиле детских игр он не успел, потому что заметил в глазах Иолы слезы.

– Прости. Я не понимаю… Все же закончилось хорошо…. Ну что с тобой? Иди сюда!

Девушка уткнулась головой в его плечо и разрыдалась. Он не торопил с объяснениями, давал выплакаться.

Несколько раз ее компьютер томным баритоном рекламного плейбоя сообщал последние новости: о приходе новых писем, о начале видеоконференций и наступлении нового дня по местному времени. Голос для женского уха приятный, но Дюмана он страшно раздражал, и сейчас особенно хотелось отключить этого аудиомачо, но компьютер Иолы слушался только ее голосовых приказов. Дюман терпеливо ждал. Гладил девушку по волосам, касался губами соленых щек и снова прижимал ее голову к своему плечу.

Иола не была нервной барышней – из тех, что плачут по каждому пустяку. Скорее наоборот, в самых сложных ситуациях она умела улыбаться и шутить. Последние годы она работала в службе реабилитации родственников заболевших. Там со слабыми нервами не выдержишь. Сразу после трагедии многие никак не могут понять, что их близкий – муж, отец, сын, дочь, сестра, мать – хоть и жив, но реально для них уже не существует. Некоторые отчаявшиеся требуют, чтобы их сделали визитерами, другие просто хотят быть рядом с телом, третьи хотят, чтобы их тоже «усыпили». Иоле приходится снова и снова объяснять, что визитером невозможно стать по одному только желанию, и что ухаживать за телом здесь, в отличие от обычных заболеваний, абсолютно не значит способствовать выздоровлению, и, наконец, что «усыпить» в данном случае невозможно, так же как и «пробудить». И даже если бы кого-то и удалось «усыпить» искусственно, то он попал бы в свой мир виртуальной комы, а вовсе не в мир своего горячо любимого родственника! Вот в этом и кроется самая большая проблема. Почти все веры и религии большинства стран и народов земли генетически укрепили в людях представление о потустороннем мире, как о некоем пространстве, ином, чем земное, но общем для всех или почти для всех с разделением на группы по моральным или каким-то иным критериям. Мир виртуальной комы для здоровых людей также представлялся каким-то иным миром, где можно снова встретиться, расставшись тут, на земле. Нормальным людям было практически невозможно представить себе, что там, внутри этой новой непонятной болезни, каждый оказывается в своей собственной одиночной камере. У кого-то эта «камера» совсем крошечная, как у Замата, а у кого-то – это целый город с фантомами жителей. У одного из пациентов Дюмана, бывшего летчика Ирегора, мир внутренней комы представлял собой даже несколько городов и сел: с реками, лесами, горами. Но независимо от площади МВК – это всегда ограниченный мир и всегда изолированный от других людей! Ни одной влюбленной паре до сих пор, за все десять лет со дня первого случая заболевания МВК, не удалось заболеть вместе и оказаться в одном мире. Только расторопные киношники быстро сняли романтический сериал на эту тему, после которого идиоты из прессы стали именовать МВК – раем для влюбленных. Вообще, с тех пор, как гриф секретности был снят, работать Иоле и всем, кто связывал мир больничного городка с миром здоровых, становилось все труднее. Каких только небылиц не сочиняли про МВК! С увеличением количества заболевших мир будто сошел с ума. Брошенные неврастенички угрожали своим горе-любовникам, что запустят их в кому; в газетах появлялись объявления с предложениями за умеренную плату организовать прогулку в МВК, а пьяные подростки распевали на улицах модный шлягер: « Моя внутренняя кома, Я там буду дóма, дóма, дó-ма-а. А-а, а-а…» Да уж! Дóма…

У Дюмана был пациент, Денидурган фон Д., мир которого представлял собой железный ящик размером с туалетную комнату с зубоврачебной бормашиной внутри. При этом снаружи по ящику будто кто-то все время долбил молотками. В земной жизни большой чиновник, примерный семьянин, не пьющий, не курящий, был образцом успеха и благополучия. Там этот мужчина 40-ка лет через две недели стал выглядеть на 60 и умолял отключить его от капельниц, чтобы дать умереть. Пока этот вопрос обсуждался на большом Совете, однажды ночью все капельницы оказались отключенными. Расследование велось с привлечением госструктур, и виновного нашли. Оказалось, что одна из лаборанток когда-то давно, будучи его студенткой, была в него влюблена, и вот теперь, узнав о невыносимых мучениях своего бывшего возлюбленного, пошла на преступление, чтобы его спасти. Ее тогда оправдали, но из лаборатории уволили.