Екатерина Дереча - Дитя Ириса. Истоки

Яркое жгучее солнце стояло высоко над головой. Казалось, я высохла изнутри: глаза распухли от песчаных ветров; кожа на лице и руках давно потрескалась и покрылась волдырями, похожими на чешуйки бунии – так плотно они покрывали тело. Я не знала, что лучше – идти босиком, обжигая пятки раскалённым песком, или продолжать путь в ботинках, несмотря на кровавые мозоли и набившийся внутрь песок.

Всего пару недель назад я считала, что смогу всё. Освобожу сестру, сдвину горы, закрыв Фильтр навсегда, и заставлю расти деревья там, где захочется. Но сейчас я лежала ничком на горячем бесконечном песчаном море, ноги кровоточили, а горло сжималось в безмолвном крике. Я бы рассмеялась, если бы хватило сил. Глупая Оливия, решившая, что сможет выжить в пустыне, валяется в лохмотьях, умирая от жажды.

Чудо, что я умудрилась до сих пор остаться в живых. Каждый раз, когда казалось, что завтра не наступит, я продолжала идти на чистом упрямстве и оказывалась у невысоких растрескавшихся камней, будто нарочно расставленных вдоль пути. Они были похожи на камни из моих видений: такие же плоские и чёрные. Но время их потрепало – когда-то гладкие, они были испещрены рытвинами и занесены песком почти до середины. Их тени не хватало для того, чтобы полностью укрыться от солнца, но это было лучше, чем ничего – хоть какой-то отдых для моего разбитого тела.

У основания камней росли небольшие кусты с колючими ветками. Я смотрела на них и вспоминала крыжовник на вершине скалы. Пальцами разрывала глиняную корку и обсасывала корни, в которых влаги едва хватало, чтобы не умереть от обезвоживания. Я пыталась грызть и жевать высушенные прутики, давясь и кашляя. Только благодаря этим кустарникам, наверное, и смогла выжить.

Я открыла глаза, вырываясь из омута воспоминаний. Горло горело, ноги и руки почти не чувствовались, а повязка из рубашки, которой я обмотала лицо, растрепалась. Я ненавидела это солнце, пытавшееся сжечь меня заживо. Мечтала о глотке воды, вспоминая озеро Драгойнары. Одна лишь мысль о том, как прекрасно плыть, рассекая гребками тёплые волны, вызывала дрожь во всём теле. Если дотяну до заката, может быть, смогу проползти ещё немного.

Ночь в пустыне, в отличие от дня, была очень холодной. Приходилось надевать на себя весь жалкий запас одежды, и всё равно я дрожала. Временами казалось, что вместо воздуха я выдыхаю пар. Пальцы на руках коченели, приходилось обнимать себя под курткой, чтобы хоть немного их отогреть. Что лучше, изжариться на солнце, или замёрзнуть под обломками луны, которая взирает с небес, словно насмехаясь над моей беспомощностью?

Попробовала встать, но уставшие мышцы подвели, и я мешком рухнула обратно. Так странно думать о смерти. Столько раз я спасалась от неё и столько же раз её ждала. Одно радовало – головные боли прекратились, хотя какая теперь разница, если сейчас я не могу даже пошевелиться?

Зато думать могу. Думать и вспоминать. Интересно, Араисон уже забыл про меня? А Джейме? Я скосила глаза на привязанный к поясу мешочек из остатков туники, в который завернула самое ценное, что у меня было – блокнот Стивена и браслет Джейме. Рюкзак выбросила, когда поняла, что он бесполезен. Полотнищем туники я прикрыла лицо и голову, а отрезанные рукава и натянула на ладони.

Сейчас так просто забыть всех, кто дорог. Теперь я осталась одна, но была ли я не одна хоть когда-то? Так стремилась быть нужной, что сама поверила в то, что дорога Матиасу. Поверила в дружбу Аманды, а ведь она притворялась всё время. Кто же был настоящим? Я сама? Но какая я настоящая? Та, что выросла в палате лаборатории, или та, которая прошла первый переход и жила в лесу Сильберейи? Или, может быть, я была настоящей, когда ненадолго прикоснулась к могуществу Стражей?

Не знаю, как долго я лежала и пыталась думать о чём угодно, кроме смерти, снова нависшей надо мной. Отвлекала себя, но понимала – долго не протяну. Не могла смириться, что умру вот так – иссушенная солнцем, словно мумия, которую никто никогда не найдёт. Лучше бы я погибла в бою, там в деревне. Или в Фильтре, пытаясь спасти сестру. Все лучше, чем так – бесполезно и скучно. Словно лист, оторванный от ветки и унесённый засыхать в незнакомых землях.

Гринсек больше не говорил со мной. Возможно, я уже сделала то, что ему нужно – пробудила ото сна, и теперь он наслаждается жизнью. А может быть, всё дело в том, что моя сила Стража ушла. Тогда я уже никогда не услышу деревья.

Перевернулась на бок, вдохнув песок через грязную ткань повязки на лице. Обхватила руками истощённое тело и попыталась представить, что я дома: вот сейчас зашумит ветер и принесёт долгожданную прохладу, листва деревьев укроет меня от палящего солнца. Так тяжело вспоминать то, что уже не вернётся. Так просто забыть, кем я была.