Вадим Степанов - Чудовище Ивановой

– Да? – задумчиво разглядывая книгу, произнесла девочка. – Возьму почитать.

Она сунула книгу в свой рюкзак и посмотрела на телефон.

– Ой, – воскликнула она, – мне уже тридцать семь раз мама звонила. Можно?

– Звони, конечно, – ответил Юра, думая о том, что если услышит что-нибудь опасное для себя, то успеет убежать.

– Але, мам… Что она сделала? Я возле дома. Сейчас приду, наверное… Не кричи! Иду уже.

Она отложила телефон и страдальчески посмотрела на Юру.

– Я в школе девочку порезала, ее родоки в полицию обратились. Теперь всей толпой у меня дома тусуются. Надо идти, а то хуже будет.

– Ты человека порезала? – удивился подросток.

– Да я случайно, – отмахнулась Аня. – Там долгая история. Но идти надо, а то еще больше проблем будет.

– Иди, конечно, – сказал Юра и сделал шаг от двери, чтобы продемонстрировать – препятствовать ей не будет.

Аня встала с кушетки, на которой приходила в сознание, закинула рюкзак на плечо и подошла к двери.

– Ты это, – вдруг остановившись, обратилась она к Юре, – можешь остаться, раз ты все равно не знаешь куда идти. Мама сюда не спустится, она закрытых темных помещений с блохами не переносит, а я никому не скажу. А как освобожусь… кмх… вернусь и помогу тебе разобраться. Мне страсть как интересно с роботом еще поболтать.

– Спасибо, – сказал Юра. – Но не обещаю, что останусь надолго.

– Как знаешь, – пожала плечами Аня.

Потом грустно опустила голову и задумчиво добавила:

– А то, может, нам вместе бежать придется.

Дома ее ждал целый капитан полиции и мама Семакиной – девочки, которой она поцарапала ладонь.

– Пришла, – прокомментировала Анина мама.

– Здравствуй, Аня, – поздоровалась капитан полиции.

– Здрасте, – пробубнила Иванова.

– С виду хорошая девочка, – сказала капитан, изучая Аню. – А мне тебя описывали как бандитку какую-то. Что это у тебя в рюкзаке?

Капитан без спросу достала книгу.

– Франкенштейн, – прочитала она. – Конечно, не самое полезное чтиво для подростка, но то, что ты читаешь, это очень хорошо.

– Что это меняет! – выкрикнула Семакина старшая. – Если она читает, то может людей калечить?

– Успокойтесь, мама, – примирительно сказала капитан, возвращая Ане книгу. – Никто никого не калечил. Тот поверхностный порез даже за легкий вред здоровью не пройдет.

– И что, вы теперь будете ее защищать! Она дочь мою порезала, у нее теперь шок, шрам останется, а если нерв какой задела, там, может, и рука больше нормально функционировать не будет.

– Не сгущайте.

– Я сгущаю! Ну, знаете. Я найду на вас управу.

Семакина задохнулась от возмущения и выскочила из квартиры.

– Вот что, – сказала капитан, обращаясь скорее к Аниной маме, – конфликт в любом случаю надо урегулировать. У ребенка еще вся жизнь впереди, зачем ей плохие записи в характеристике, а если пострадавшая сторона будет усердствовать, то и постановка на учет.

– Она извинится, – заверила мама.

– Еще чего! – возмутилась Аня. – Она сама рукой нож схватила.

– Сам факт, что ты ей угрожала ножом, уже является преступлением, – заметила капитан. – И я бы предостерегла тебя от дальнейших разбирательств с одноклассниками. Пока это один случай, у тебя есть шанс выпутаться из этой истории безболезненно. Но если будут еще жалобы, а они обязательно будут, если мы не урегулируем ситуацию, то тогда комиссия по делам несовершеннолетних действительно может обратить на тебя внимание. Понимаешь? Взрослая жизнь требует взрослых поступков. И иногда взрослым приходится извиняться, даже если они не считают себя неправыми.

– Эти лицемерие, – опустив голову, буркнула Аня.

– Эх, – вздохнула капитан, – хорошие книги ваша дочь читает.

– Я с ней еще поговорю, – заверила мама.

– Не затягивайте, – кивнула капитан и, попрощавшись, покинула квартиру.

Ирина села на тумбочку прихожей и закрыла лицо руками.

– Мам?

Ане стало очень неловко, глядя на маму.

– Ну, перестань. Я извинюсь, хоть они все и не правы.

– Хорошо, дочь, – бесцветным голосом ответила Ирина и поднялась. – Иди мой руки, сейчас будем ужинать.

Аня остервенело драила ладони душистым мылом и думала, что обязательно отомстит этой Семакиной за все те проблемы, что она создала их маленькой семье. А главное, за маму, чьих слез она больше никогда не хочет видеть. Но сперва, конечно, ей придется извиниться. И думать об этом было невыносимо.

Потом она вспомнила про робота, который сидит у них в подвале, и ее мысли переключились на Юру.