Вадим Степанов - Гибкие навыки

Два черных микроавтобуса катили по объездной дороге на небольшом расстоянии друг от друга. Рассадка была произвольной, поэтому вместе с директором в салоне ехали и бухгалтеры, и торговые представители, в числе которых был и Денис. Несмотря на то, что он работал торговым представителем всего полгода, уже успел примелькаться, и директор фирмы Леонид Вадимович, пребывая в неформальной обстановке выезда на корпоратив, легко шутил с ним, как с равным.

– Возвращается третий вампир с охоты, – продолжал анекдот директор, – весь в крови, шатается, еле ноги волочит. Другие вампиры думают, что уж он-то, наверное, целую деревню обескровил. А тот показывает вдаль и говорит: «Видите вот то дерево, за которым город», те: «Ну видим». «Вот, – говорит, – а я и не заметил».

Хохот, раздавшийся в салоне, едва не заглушает музыку, которая тоже играет совсем не тихо. Громче всех хохочет Леша – старший менеджер, который обучал Дениса первое время. Сам новенький вежливо улыбается. Он слышал этот анекдот раньше, но не хотел быть невежливым. С той зарплатой, что ему платили в этой фирме, он готов был смеяться над любой шуткой руководства. Вообще с некоторых пор Денис стал готов на очень многое, чтобы остаться в фирме. И если бы кто-нибудь сказал, что дело только в деньгах, он бы, наверное, согласился, но на самом деле понимал, что это лишь часть правды. И это даже не декольте бухгалтера Оксаны, которая призывно смотрит на него всю дорогу и с которой у него последние три месяца регулярно случается близость, и не новенький кроссовер, который еще полгода назад он себе позволить не мог, и не отношение руководства, нет. В этой чудовищной работе, где он фактически становится причиной несчастий тысячи людей, его привлекает власть. Да, хоть он сам себе в этом еще не до конца признается, но власть, которой обладает любой дилер, приносящий надежду и отбирающий жизнь, – это, пожалуй, самый сильный наркотик. А ведь еще совсем недавно он хотел уволиться с этой работы. Это случилось, когда он узнал, что лекарства, которые он продвигает через больницы и медицинские центры, скорее убивают, чем лечат. Но что-то в нем переменилось в решающий момент. Как тогда, когда его мамашу забрали в полицию.

Это случилось аккурат на его восемнадцатилетие, когда он вернулся домой слегка за полночь, веселый, пьяный, весь в Иркиной губной помаде. Денису было так хорошо в этот вечер, что он даже постарался не обращать внимание на постоянный бардак в доме, разбросанные водочные бутылки и запах, который преследует люблю нору, где живет алкоголик. Его мать не всегда была пьяницей. Пить она начала запойно после смерти отца. Сперва ее поперли с должности мастера на кондитерской фабрике, потом и вовсе уволили. Однако же водка требовала денег, и она устроилась уборщицей на вещевой рынок. Тех копеек, что ей платили, хватало на то, чтобы весь месяц она уходила в вечерний анабиоз. Обычно она начинала с пяти, как только возвращалась с работы, потом засыпала до одиннадцати, а в полночь просыпалась, чтобы добавить. Обычно в это время ее тянуло поговорить. Денис, естественно, терпеть не мог это время. И когда ему исполнилось пятнадцать, научился посылать мать с ее пьяно-задушевными беседами подальше. То же произошло и в его совершеннолетие. Мать вышла из комнаты пьяная и злая, вместо поздравления она стала его упрекать, что он ей не помогает, очевидно, деньгами, а потом и вовсе стала обзывать выродком и ублюдком. Раньше Денис прислушивался к ее бредням, пытаясь распознать правду в ее словах. Обычно она выдавала что-то про случайную связь и про то, что он не сын своего отца, а плод ее грехопадения с нечистым. Но скоро Денису становилось понятно, что никакой информации ее сообщения не несут, кроме той, что деменция, вызванная постоянным потреблением алкоголя, усиливается. Он отправил пьяную дуру спать, а сам завалился в своей комнате, даже не раздеваясь. Но та ночь спокойной не получилась. Едва Денис закрыл глаза, как тут же проснулся от невыносимой боли. Ему до сих пор снится это в кошмарах, как безумная мать орет над ним, роняя пьяные слюни, а ручка кухонного ножа, когда-то сделанного отцом на заводе, торчит у него из груди.

– Сдохни дьявол, сдохни! – кричала она.

Повезло. Жизненно важных органов не задела. Скорая приехала чуть позже полиции, и он не видел, как забирали беснующуюся мать. Он никогда потом не навещал ее в больнице. Говорят, там не очень-то долго держат людей с деменцией. Туда ей и дорога.