В. Бирюк - Расстрижонка

Как мило она задаёт вопрос. Элегантно переводит тему и готова просить прощения. Что — я «не сказал»? Что я — Воевода Всеволжский, что гонец князя, что «сын сестры», что «брат мужа» — она знала. Не знала только что — «доносчик».

– Ты ушла. Не сняв вязки.

– Но я же сразу лекаря прислала! Я же тебе вреда никакого…! Я же хотела как лучше…!

И слёзы потекли сильнее. Так бы и пожалел бедняжку. «Что лва злей в четвероногих».

– О наших делах — после. Ты говорила о первенце, об Изяславе. Но у тебя четверо детей. Откуда остальные?

Ну вот, а то я аж засомневался. Один коротенький взгляд. Сквозь обиженно дрожащие на ресницах слёзки. Чистые слёзы почти детской обиды. Только смотреть так, даже в спину отвернувшегося меня — не надо. Такими мегаваттными лазерными пушками — плиты броневые сверлить хорошо.

Попыталась снова сыграть «сиротку казанскую» — прокол, смутилась, разозлилась. Нос вздёрнула.

– Ты… Ты убьёшь меня здесь?

Прелесть! Уход от прямого ответа с переводом на свой собственный вопрос. Тема, вероятно, «горячая». «Тема» — «про остальных». Запомним.

– Торопишься? Я бы с удовольствием. Но ты умрёшь не от моей руки. Может — скоро. Сегодня-завтра. Но не от моей.

– Экм… почему? Как?!

– По м…м…м стечению обстоятельств. Сама. Чисто например: как тебе водичка речная? Свежа? Сколько времени ты сможешь в ней про… пополоскаться? Мы сейчас снова пойдём. Всю ночь. К утру — зубная дробь без остановки, к обеду — жар с бредом, на другой день… отпевание с обмыванием. Где-нибудь, на кладбище у приречной церковки — свежая могилка. И что характерно: сама. Всё сама. Здоровьишко слабовато оказалось. Монастырскими постами подорванное. Поболела, болезная, простила всех да и преставилась. На всё воля господня.

Гордость, высокомерие, наглость и храбрость — слетели с неё. Но сменились не страхом, а крайним удивлением. Она напряжённо, несколько растеряно, вглядывалась. Не могла понять меня.

Э-эх, Софья, мне и самому себя в этой части понять непросто.

– Почему? Зачем тебе так… так сложно? Ежели хочешь отомстить — вон ножи твои. Хочешь… как ты говорил — кости дробить — вон топор, вон колода! Чего ты тянешь?! Утопить — река! Удушить — верёвка! Снасиловать, бить, топтать, рвать… вот я, перед тобой! Чего ты хочешь?!!!

Снова истерика. Почти искренняя. Искренняя — потому что она не понимает. И от этого паникует. Бедняжка, как я тебе сочувствую! Непонятки — это так страшно! Я так здесь годами живу. Первое-то время — и вовсе постоянно. Каждую минутку. По самые ноздри.

«Почти»… видно по моторике. Она очень органически играет «язык тела», но не доводит амплитуду, экспрессию движений до естественного, природного размаха.

– Тебя опять умыть или сама остынешь? Почему…? Ты предала отца. Одно это достойно смерти. Ты предала свою младшую сестру. Ты не пыталась найти её, не хотела знать о её судьбе, о её ребёнке. Ты предала своего мужа. Венчанного, законного, любимого. Ты предавала его много раз и долгое время. Ты не только изменяла ему с многими разными мужчинами…

– Нет! Ложь!

Что её так взволновало? «Многими, разными»? «Горячая тема»?

Факеншит! Куда я попал?! Она врёт. Она орёт в панике. От того, что я зацепил нечто… Господи! Во что ж это я вляпался?! При её образе жизни и круге общения среди этих «многих» могут быть такие персонажи, что последствия… Одна хитро… хитро-мудрая стерва — и всё ядро Великой Руси в… в одном из двух мест. Выберите по вкусу.

– Не ори. А то искупаю так… Только «господи помилуй» и сможешь. Ты делала это со своими родными братьями. Предав, тем самым, и закон божий, и закон кровного родства. Ты предала своего государя и виновна в государственной измене. Ты предала своих детей. Ибо прокляты будут дети греха, и жизнь их будет полна бедами. Они не виноваты! Ни в чём! Они просто родились! Но ты сделала это так, там, тогда, что само их существование — грех, мука, бедствие, проклятие.

– Нет! Про это никто не знает!

– Дура! Хитрая, расчётливая… идиотка. Знаешь ты, знают твои братья. Знали. Знает Андрей и Феодор. Знаю я. И господь бог у нас… тоже — всеведущ. Если ещё не забыла с игрищами своими.

– Господь простит! Я молится буду!

– Нет. Ты свершила многократную, злонамеренную, заранее задуманную измену. Каждый раз когда ты раздвигала ноги перед своими любовниками — ты предавала. Обрекала на муки и позор своих, ещё не только не родившихся — не зачатых детей. Потом ты годами обманывала их. Маленьких, слабеньких. Ничего в мире не понимающих. Доверчивых ко всякому взрослому. Ты внушала им образ жизни, на который они не имеют прав в этом мире, образ мыслей, который основывается на лжи, на твоей лжи. Их души, их сущности — основаны на твоём обмане. Что станет с ними, когда обман вскроется? «И дети развратников будут прокляты». Ты обрушила на их головы проклятие господа!