Виктория Воробьева - Юнона

Нэлл дослушала письмо до конца и внимательно рассмотрела присланные изображения. Расчетный спектр базовой площадки (5х5 мкм) вообще ничем не напоминал спектр сверхцветных Точек Ганимеда — вместо пяти узких линий перед ней был целый частокол, сливающийся в широкую полосу, как в спектре аморфного углерода. Спектр миллиметровой площадки выглядел уже получше — пять линий резко выделялись на фоне всех прочих, но в том-то и дело, что в оригинальных спектрах Точки никаких «прочих» особенностей не было.

Где же они ошиблись? Что не учли?

— Нэлл, — вдруг услышала она рядом с собой голос Алекса и чуть не подскочила в ложементе. Сорвала с себя шлем, оглянулась — но каюта была пуста.

— Алекс?

— Ты хотела поговорить о сверхцветных Точках?

Голос шел непонятно откуда.

«Не тупи, подруга, — сказала она себе. — Это не Алекс».

— Да. Если ты позволишь, — с бьющимся сердцем ответила она.

— Вам не следовало ее трогать, — задумчиво сообщил тот.

Нэлл нервно облизала губы.

— Я знаю. Я прошу прощения, — осторожно ответила она. — Поверь, я уже двадцать раз пожалела, что мы ее взяли.

— Разве? — насмешливо отозвался Си-О, и Нэлл почудилось быстрое движение где-то сбоку. — А мне показалось, что ты жалеешь не о том, что вы ее взяли, а о том, что у тебя ее больше нет.

Нэлл на секунду опешила. Для живущей в вакууме углеродной твари, впервые столкнувшейся с людьми пару недель назад, этот тип был чертовски проницателен.

— А даже если и так? — с вызовом ответила она. — Даже если ты прав, что это меняет?

Тот, кто говорил голосом Алекса, негромко рассмеялся.

— Что же ты хочешь узнать?

— Что такое сверхцветные Точки? Для чего они предназначены? — выпалила Нэлл, невольно вцепившись пальцами в подлокотники.

— Я не смогу ответить тебе словами. В английском языке нет таких понятий.

«Ну да, ну да, — подумала она. — Мы поняли намек».

— А если поискать аналогии?

— Аналогии? — он, казалось, задумался. — Я мог бы сказать, что это Врата в другой мир. Или что это книга, которая пишет себя сама. Или что это головоломка. Но способно ли это дать тебе что-то, кроме иллюзии понимания?

Нэлл с усилием попыталась совместить в голове все три образа.

— Боюсь, что у меня не будет даже иллюзии, — буркнула она.

Она ощутила досаду — и одновременно странную тоску. Точка дразнила ее своей непостижимостью. Все, что они смогли сделать сами — это воспроизвести анизотропию теплопроводности в ее оболочке. Может быть, они потратят еще десять лет и смогут объяснить и воспроизвести ее спектральные свойства. Как это поможет им понять, что она такое? Книга, которая пишет себя сама. Да еще Врата… Хотя любая хорошая книга — это врата. И головоломка одновременно.

— Значит, это художественное произведение, — сказала она вслух.

— Да, — согласился голос Алекса.

— Томик Бодлера, едва не разодранный в клочья стайкой крыс.

— Ну, примерно так.

— Я достигла иллюзии понимания?

— Вполне, — мягко ответил голос.

Она откинулась в ложементе и рассеянно погладила подлокотники. Ощущение было непривычно приятным — чего-то прохладного, бархатно-текучего, живого. Несколько секунд Нэлл бездумно радовалась этому ощущению — а потом как ужаленная отдернула руки. Обычно серые, подлокотники сейчас были угольно черны.

Сердце бухнуло в горле так, что стало трудно дышать.

— Ты обещал!!! — глотнув ртом воздух, крикнула она.

— Мм?

— И я тебе поверила!

— Повтори, что я обещал, — безмятежно отозвался голос Алекса.

— Ты обещал нас не трогать!

— Нет. Я обещал, что не причиню никому вреда, и что не буду навязывать слияние.

— А что ты сейчас делаешь?!

— Задаю вопросы. То же, что и ты.

Нэлл с трудом перевела дыхание. В первые мгновения она чувствовала себя как человек, не глядя сунувший руку в блюдо с бананами и доставший оттуда змею, однако секунды бежали одна за другой, а ничего плохого не происходило. Углеродные капли были убийственно близко, но не пытались ее схватить, связать или ужалить.

— Но зачем?.. — начала она и запнулась. — Зачем тебе это?

— Ну, например, затем, чтобы узнать, сможешь ли ты преодолеть свой страх.

В мягком голосе Алекса ей почудились насмешливые нотки.

— Очередной эксперимент?

— Можно и так сказать.

Она рассердилась — и одновременно почувствовала, что ведет себя глупо.

«Чем ты рискуешь, подруга? — мелькнуло в голове. — Он и так может сделать с тобой все, что угодно, в любую секунду».