Александр Смирнов - Опричник

Рашфорт замолчал. Стало слышно, как дверь на постоялый двор скрипнула. Оба графа встали так, что теперь им все хорошо стало видно. Рашфорт приоткрыл окно.

Из дома вышел Годо. Поклонился сеньорам и поинтересовался, чем он может служить.

– Комнаты, обед и пару девиц, что смогли бы развеселить нас после долгого маршрута! – Проговорил один из офицеров, спрыгивая с коня. Он тут же подал поводья своему товарищу и тот поспешил к коновязи, в надежде, что им хватит на ней места.

– Обед и комнаты – это, пожалуйста, а вот маркитанток у меня нет. Неужели у такой армии, – трактирщик указал на бивак мушкетеров, – нету своих.

– Говорил я вам, сударь, – проговорил один из офицеров, обращаясь к тому, что разговаривал с трактирщиком, – что нужно было прихватить мадам д’Шеврез.

– Довольно меня подкалывать, мой милый кузен, – проговорил офицер. Затем взглянул на Годо и спросил: – Так с комнатами и обедом проблем не будет?

– Не будет, сир, – проговорил трактирщик, вдруг осознавая, кто перед ним.

– Вот и славно, а теперь ведите нас внутрь любезный.

– Будьте, как дома, сир. – Пролепетал Годо и попятился спинок в проем двери, постоянно кланяясь.

Когда вся эта толпа скрылась внутри, Меншиков посмотрел на бледного Рашфорта и спросил:

– Что с вами, граф?

– Знаете ли вы, сударь, кто сюда приехал с войсками? – полюбопытствовал Обочин.

– Откуда, граф.

– Это сам французский дофин – Людовик XIII, со своим кузеном герцогом Анжуйским.

Меншиков как-то в толк взять не мог, почему короля Людовика XIII, граф назвал дофином. Ведь Федор прекрасно знал, что дофин – титул наследника французского престола. А ведь Людовик XIII и так уже был королем Франции. Озарение пришло неожиданно. Шальная мысль заставила Меншикова испугаться. Неожиданно он понял, что истинным правителем Франции мог являться кардинал Ришелье, или того хуже правитель Московии – Михаил. Вот только в Ля Рашели не знали, что власть в центре империи сменилась, и по-прежнему именовали наместника в отдаленной провинции на свой манер – дофин, хотя для других жителей Франции тот уже являлся законным правителем.

– Как же все тут запутанно, – прошептал Федор.

– Тихо, граф. Не хватало, чтобы нас народный король услышал. Отсидимся здесь до утра, а там поскачем в Ля Рашель. Предупредить мы не успели. Я рассчитывал, что это произойдет куда позже, но ошибся. Зато сможет присоединиться к осажденным. А там глядишь, и герцог Бэкингем со своими солдатами поможет.

В последнее Рашфорт (по интонации в голосе Меншиков понял) и сам не верил.

В дверь тихо постучали. Граф подошел к столу и взял, лежавший там пистолет. Рукой показал на дверь и проговорил:

– Открывайте, граф. Я думаю, что это свои, но все же – рисковать не хочу.

Меншиков подошел к двери и отодвинул запор в сторону. Она тут же распахнулась. На пороге стоял Годо. Он хотел, что-то сказать, но Рашфорт его опередил.

– Armii Ludowej? (1) – Проговорил Обочин, Меншикову вдруг показалось, что произнес он это с польским говором.

Трактирщик кивнул. Вошел в комнату и захлопнул дверь.

– Их предводитель с братом остановился под вашей комнатой. Я бы, господа, – проговорил он, – посоветовал бы вам погреться у камина. Ночи сейчас довольно холодные.

Рашфорт понимающе кивнул. Меншиков удивленно глядел на Годо, не понимая, зачем трактирщику заботиться об их комфорте, когда внизу находился такой щедрый человек, как король Франции. Тут бы вокруг того юлой вертеться, да угождать.

– Я распоряжусь, чтобы утром ваши кони были готовы, – проговорил трактирщик и повернулся к двери.

– Спасибо, друг. Я тебя не забуду.

– Боюсь, что это наша с вами последняя встреча, граф, – вдруг сказал Годо. – Они серьезно настроены и не уйдут из этих мест пока не уничтожат всех ордынцев. Боюсь, Ля Рашель падет.

– А как же ты, Годо?

– А, что я? Выпутаюсь. Пока я им нужен живым, а как будет возможность, уйду в Испанию, а оттуда, глядишь, в Ямарику подамся.

Трактирщик ушел. Рашфорт закрыл дверь на запор и подвинул стул к камину. Потом указал рукой на второй стул и прошептал:

– Берите второй стул, граф, и присаживайтесь. Только, чур, сидите тихо.

Меншиков тут же вспомнил эпизод из трех мушкетеров. Теперь все стало на свои места. Теперь понятно, отчего Годо советовал им посидеть у камина и греться.

– Дорогой мой кузен, – раздался из камина голос Людовика. – Я считаю себя униженным. Я и предположить не мог, что супруга моя благоверная – Анна готова вступить в союз с Бэкингемом, против меня и ради того, чтобы последняя ордынская твердыня, оставшаяся на нашей земле, была свободным городом. Этого нельзя допустить, кузен.