Александр Смирнов: Старик

За горами и лесами,

У седой равнины моря,

Со своими сыновьями

Жил старик, не зная горя.

Бог, забрав жену у деда,

Близнецов ему оставил,

И отца над сыновьями

Повелителем поставил.

Братья все беспрекословно

Слушались отца и чтили,

И промеж собой ни сплетен,

Ни вражды не заводили.

Если спор у них возникнет

Или вдруг не разобраться:

Где, куда кому и сколько –

Сразу к деду обратятся.

Буйны головы повесят,

Спины сгорбят от смиренья,

Внемлют жесту, внемлют слову,

Ждут отца благословенья.

Так, законы соблюдая,

Бога в сердце сохраняя,

Жили вместе все безбедно,

От щедрот его вкушая.

Но ничто не вечно в мире,

И отца родные братья

Проводили в путь последний,

Богу передав в объятья.

Помянули, поскорбили,

Слёз друг друга не стесняясь.

Стало братьям неуютно

Жить, отцу не подчиняясь.

Кто теперь судить их будет?

Кто перстом на путь укажет?

Кто героем возгордится,

А виновного накажет?

Кто их нынче пожалеет?

Кто сломает плеть о спину?

Кто заставит подчиниться

Двухметровую детину?

И, собравшись как-то утром,

Стали братья совещаться:

Кто из них отныне старший,

И кто будет подчиняться?

Если б возрастом кто вышел,

Ясно было бы без спора,

Кто в семье отныне главный,

Кто спасёт их от раздора.

Но родная мать поспешно

В одночасье их родила,

И как будто бы нарочно

Старшинством всех обделила.

Долго братья совещались,

Долго в споре глотки драли,

И всё время в разговоре

Роль друг друга занижали.

Первый брат, силач Гаврила,

Главным был всегда на море.

Полагал, что только сила

Всё определяет в споре.

– Кто тащил тяжелый невод,

Хлеб насущный добывая?

Кто кормил вас, окаянных,

Сил последних не считая?

Если есть в вас хоть немного

Совести, тогда – довольно!

Порешим свой спор сейчас же,

Право, даже слушать больно.

Старшим буду я над вами.

Вы, приняв моё правленье,

Заживёте без печали,

Дав взамен своё смиренье.

– Ты, Гаврила, мыслишь узко, –

Брат второй не соглашался.

– Со своей медвежьей силой

Ты без разума остался.

Ну, подумай, разве можно

Жить одною только рыбой? –

И Вакула, не сдержавшись,

Засмеялся над Гаврилой.

– Кто на рынок с рыбой едет?

Кто на хлеб её меняет?

Как наш дом мануфактурой

И деньгами прирастает?

Ты бы без меня, Гаврила,

Срам прикрыв свой плавниками,

Оставался б вечно голый

Со своими кулаками.

Я над вами буду старшим,

Ибо ум – венец природы,

Защитит вас от напастей,

Голода и непогоды.

Третий брат, присев у печки,

В спор до срока не вступая,

Слушал братьев напряжённо,

Никого не прерывая.

Лишь когда они умолкли,

Он как будто пробудился

И к обоим своим братьям

Очень тихо обратился:

– Слушал вас я очень долго.

Но одна тупая сила,

Про которую так долго

Проповедовал Гаврила,

Вряд ли нам полезна будет.

Мы же люди – не скотина,

Чтобы только плеть и палка

Всей семьёй руководила.

Жить с умом, конечно, лучше, –

Посмотрел он на Вакулу, –

Но семья твоя не рынок,

Чужд я этому посулу.

Мудрости вам не хватает,

В ней одной единства сила.

Но совет не замечали

Ни Вакула, ни Гаврила.

– Я в вожди не набиваюсь,

Эта ноша много весит,

Но уж если наш Всевышний

На меня хомут повесит,

То богатств не обещаю.

Будет всё, как и доселе.

Я ж судить вас только буду,

Ставя точку в каждом деле.

И тогда уж не взыщите,

Не спрошу, что каждый хочет.

Будет вам и ум, и сила,

Если Бог того захочет.

Но Вакула и Гаврила

С детства были непослушны

И к словам родного брата

Оставались равнодушны.

Так проспорили три брата

С зорьки и до самой ночи,

Пока нега не сомкнула

Воспалённые их очи.

Нет суда – и нет решенья.

Братья утром пробудились,

Поделив наследство предков,

В путь далёкий снарядились.

Только третий брат – Анисий

В отчем доме жить остался

И делить родные стены

Ни за что не соглашался.

Взяв с собой в обоз оклады,

Образа, кресты, лампады,

Наш Вакула месяц к ряду

Кров искал и выл с досады.

Жалко было дом отцовский,

Стоил он немалых денег.

Вдруг обоз остановился,

Глянул он – песчаный берег.

Поле, лес стоит стеною.

На опушке домик ветхий

Притаился за оврагом.

И забор из веток редкий.