Александр Смирнов - Опричник

Хозяин сгреб монеты и запихнул в карман. Тут же закрыл дверь и до Федора донесся топот ног Годо по деревянной лестнице. Меншиков подошел к единственному окну. Вместо стекол была вставлена слюда. Открыл окно. Холодный ветер ворвался в комнату. Федор попытался вглядеться в пейзаж. Увы, но в такую погоду ничего толком разглядеть было невозможно.

– Закройте окно, граф, – раздался голос Рашфорта. – Раздевайтесь и присаживайтесь. Сейчас любезный хозяин нам принесет – cuisses de grenouille.

– Что это такое, граф? – Спросил Меншиков, снимая плащ и ища глазами, какой либо крючок (тот же медный гвоздь) на который можно было бы его повесить.

– Минуточку терпения, сударь, и вы сами узнаете. Но хотите знать мое мнение, д’Мане, то мне cuisses de grenouille не нравится. Я бы предпочел, что-нибудь традиционное.

– Это почему? – Уточнил Федор, наконец-то нашедший рядом с камином еще один гвоздь.

Ответить Рашфорт не успел. Дверь распахнулась, и на пороге появился Годо с подносом в руках. На лице его сияла улыбка.

– Ваш ужин, господа, – проговорил он, ставя его на стол.

Меншиков повесил плащ и шляпу. Подошел. Оглядел то, что принес трактирщик и фыркнул. Он ожидал увидеть что-то необычное, а увидел лишь куриные лапки да несколько бутылок с вином.

– Приятного аппетита, господа, – проговорил Годо и, пятясь, вышел из комнаты.

Пока Рашфорт наливал вино в бокалы, Меншиков сел на стул. Протянул руку к ножке и надкусил. Куриные ножки, как ножки. Вот только скорее цыплячьи уж больно они были маленькие.

– Ну, и как вам лягушачьи лапки? – Неожиданно спросил граф, протягивая ему глиняную кружку.

– Лапки? – Переспросил Федор.

– Они самые. Вот только лично я никак не пойму, зачем этим торговцам, пришло в голову придумывать такое экзотическое название – cuisses de grenouille. После того, как оборвались связи с центром, а в Европе началось деление на мелкие княжества, достать хорошие продукты стало довольно сложно. Вот и едим все, что шевелится. Докатились до того, что лягушек стали разводить, как курей.

Меншиков еле сдержал улыбку. Он знал одну державу, в котором едят все, что шевелится, и это не Франция и уж тем боле не европейское государство. Это был Китай. Страна, у которой, как считалась, была тысячелетняя история. Теперь в этом Федор сомневался. Он вновь взял одну из лапок и запихнул в рот. Пока жевал, понял, что мясо пресноводного напоминает ему курицу-гриль.

– А вообще-то ножки очень даже вкусны, – говорил между тем Рашфорт, – и это несмотря на то, что Годо пожарил не так, как принято в Ля Рашели. Там обычно, после того, как лапки зажарят до золотистой кожицы и смешают с луком и чесноком, их заливают красным вином. Потом еще минут пять, и подают на стол. Пальчики оближешь. Кстати, граф, а в Московии их едят?

Меншиков, не знал ели ли лапки лягушат в России в этом столетии. Вполне возможно, что да. Вот только уверенности у Федора не было. Он поднес ножку ко рту и замер. Посмотрел на графа Обочина и уверенно заявил:

– Нет.

Меншиков решил, что вряд ли тот будет проверять правдивость его слов, а если и встретит какого-нибудь русского из Московского царства, так решит, что в тех местах, откуда прибыл д’Мане, вполне возможно лягушачьи лапки и не едят.

– И так, граф, – продолжил Рашфорт, когда вино в бутылках стало подходить к концу: – выбирайте, где будете спать. Роскошное ложе или сундук у окна?

– А разве тут нет второй кровати? – Полюбопытствовал Федор.

– Нет, конечно. Обычно в комнате живет дворянин со слугой. Дворянин спит на кровати, слуга на сундуке. Но мы оба знатного рода, так что нужно выбрать, кто будет спать на сундуке. И я, граф, предоставляю вам право.

– Мне все равно, сударь. Сундук так сундук.

Рашфорт улыбнулся.

– Выходит на сундуке придется почивать мне, – проговорил он. Федор удивленно взглянул на графа. – Это мое решение, граф, – молвил между тем Обочин, – и обжалованию, увы, не подлежит.

Он встал. Пошатнулся и направился к сундуку. Попытался прилечь и понял, что сундучок для него маловат.

– Незадача, – пролепетал Рашфорт, взглянул на Федора. – Гнать вас с кровати я не буду. Выбрал сундук, так зачем менять решение. – Он подошел к столу, сдвинул его к стене. – Посплю на полу. Не привыкать.

Отыскал в сундуке подушку, как предположил Федор, набитую соломой. Бросил в угол. Снял со стены свой плащ. После чего улегся на пол, преграждая проход, и им же укрылся. Тут же захрапел. Меншиков только подивился спокойствию графа.

Путешественник встал. Пододвинул стул к столу и продолжил трапезу. В отличие от Рашфорта, Меншиков не наелся. И будь оно не ладное, бургундское пришлось ему по душе. Федор уже решил, что по возвращению из Ля Рашель к машине времени обязательно прихватит пару корзин с этим вином. Где он возьмет карету, Меншиков сейчас даже не задумывался. Наконец Федор взял последнюю лапку, что лежала на тарелке. Съел. Потом запил вином и невольно рыгнул.