Мерси Шелли - Сетевое окружение

Хотя если в сотый раз смотреть, как я, то уже тошнит. Да и во время сиесты на этой площадочке как на сковородке. Но время было к вечеру, а индиец меня заинтриговал. Так что я был не против сделать вид, будто снимаю чудо-скамейки. В конце концов, парни из БАСФ могут и здесь что-нибудь отмочить. Залить красивые скамеечки клеем, например.

Ага, индиец мой и здесь начал чудить. На часы поглядел, покрутился рядом с одной группой фотографирующихся, потом с другой.... Э-э нет, не просто рядом! Тут я и понял: он старается попасть в кадр.

Между тем толпа с террасы схлынула, мой подопечный прошёл ещё кружок вдоль красивых скамеечек, поглядел опять на часы и снова спустился к «крокодилу». И я убедился, что разгадал его манёвры. Этот бровастый делал своё дело прямо-таки профессионально. Влезал в кадр очень ненавязчиво, как бы случайно проходя позади, где-то с краю, так что туристы даже не трудились отводить камеру. А многие наверняка и не замечали его манёвров! Ведь рамка видоискателя обычно захватывает меньше, чем объектив. Поэтому на краях снимка иногда оказываются детали, которых ты даже не видел, когда наводил аппарат. Странный индиец, похоже, знал эту тонкость.

Однако в таких действиях нет ничего противозаконного. Тем более для нашего отдела: ребята меня засмеют, если я начну их дёргать из-за таких глупостей. Конечно, если бы кто из туристов заметил и пожаловался… На такой случай в парке есть обычная охрана. Это её забота – гонять подростков, покуривающих травку в укромных кустах, да бомжей, которые норовят уснуть на тихой скамеечке. В принципе, я могу подойти к одному из этих красавцев в фуражках, показать свою корочку и сдать им этого извращенца…

Но тогда вся местная охрана будет знать, кто я. А это крайне нежелательно. У террористов из БАСФ могут оказаться свои люди в здешних фуражках, благо на такую работу набирают обычных сезонников.

Тем не менее, я хотел понять, в чём фокус. Ситуация казалась особенно необычной, поскольку за годы работы в особом отделе привыкаешь к противоположной модели поведения: люди не любят попадать в кадр. Это касается не только мафии, кинозвёзд и секретных агентов, но и автолюбителей, которых снимают на въезде в город, и футбольных фанов, которых снимают при входе на стадион… да и вообще всех нормальных людей. Мало кто любит в чужие камеры попадать.

Конечно, есть такой вид развлекухи-подлянки – строить рожки за головой тех, кто позирует для снимка. Но час за часом влезать в чужие кадры, безо всяких рожек-ножек, просто в уголок… Особая форма эксгибиционизма?

Или… х-мм… новая форма стеганографии. Может, для кого-то лицо индийца в уголке снимка – особый знак, секретное сообщение. Что-то подобное рассказывал мужик из британской МИ-5, когда приезжал к нам опытом делиться. Как раз после его приезда у нас министра связи грохнули.

Кто-кто, а я не мастак долгих теорий. Когда индиец спустился в самый низ парка и сел в кафе у южных ворот, я решил взять быка за рога. Тем более что пустых столиков в кафе всё равно не было.

Вялой походкой я подвалил к кафе, немного поизображал растерянность – ах, все занято! – и положил свою «Кодику» на столик индийца. Объектив оказался с солнечной стороны, и линзы тут же нарисовали на белом пластике стола светящуюся балерину.

–Извините, вы не против, если я здесь присяду?

Раньше я думал, что у меня самый жуткий английский на свете. И даже немного стеснятся подкатывать к американкам. Но когда до меня донеслось ответное карканье этого копчёного индюка, я понял, что мой папа Шекспир и мне пора открыть Америку. Слова он расставлял правильно, по произносил их как ребёнок, который издевается над репетитором. Я даже не могу это повторить. Ну, что-то типа:

–Нет-нет, саджитись пхаджаласта!

Я ответил улыбкой, сел и стал думать, с чего начать. Он опередил меня. Указал на мою «Кодику» чёрным узловатым пальцем, похожим на вымоченный корень, и прокаркал:

–Лупхите пхатаграпхирават?

В общем-то он попал, и это сразу меня сбило. Я ведь не случайно на такую работу согласился. Ещё в школе ходил на фотокружок, и застал, как говорится, старую магию. Там была и ручная настойка для каждого кадра, и жонглирование в темноте с бачком для проявки плёнки – и конечно, печать. Сумрак ванной комнаты, переделанной в лабораторию с помощью трёх табуреток и красного фонаря, инопланетные образы негативов под увеличителем, и наконец, то чудо в ванночке с проявителем, когда на мокром листе фотобумаги понемногу проступает образ, и можно ещё приложить тёплый палец к тому месту на фотке, где хочешь ускорить реакцию – например, чтобы черты лица проявились получше. Вместо глянцевателя и сушилки я использовал стеклянную дверь кухни, и тут даже родители отрывались от своих важных дел, чтобы поглазеть, чего я наколдовал в этот раз.