Кирилл Берендеев - Предел приближения

Когда я проснулся, Маша уже не спала; возможно, мы проснулись одновременно, почти одновременно, в этот час мне очень хотелось, чтобы так оно и было.

А, может, она просто дожидалась моего пробуждения. И когда оно свершилось, сказала:

- С добрым утром. Тебя очень трудно дождаться, оказывается, ты, ко всему прочему еще и невыносимый соня. А мне не хотелось уходить, не предупредив тебя.

- Куда уходить? - не понял я.

- Домой. В твоем холодильнике пусто, я говорила об этом еще вчера, но воз и ныне там, так что горячего завтрака я только к обеду дождусь. Не обессудь, но я к Але. Наверняка, она давно на ногах. Может, уже беспокоится.

В последних ее словах мне послышался проблеск надежды. Я проморгал, не желавшие разлипаться после долгого сна, веки и только спустя минуту или больше понял, что подразумевала под словом "дом" Маша. Странно, почему раньше я не придавал этому такого значения, и только сейчас, помыслив о таких разных, столь неподходящих друг другу, девушках, как Талия и Маша, задумался о невозможной странности отношений меж ними. Хотя бы в некоторой степени осмыслить которые мне, наверное, не представлялось возможным. И все же, едва я подумал об этих отношениях, едва постиг тот простой и вроде бы косвенно известный факт, что Маша постоянно живет у Талии, меня уколола в сердце ледяная заноза. Странная заноза, ведь Маша по-прежнему находилась в моих объятьях.

Или... пока еще.

- Почему ты думаешь, что она беспокоится? - спросил я, приподнимаясь на локте и пристально, как, должно быть, это не раз делала Талия, вглядываясь в Машины глаза. Девушка не хотела вставать, она потягивалась и жмурилась, ровно кошка на печке. Ее маленькие груди с рубинами сосков кололи глаза по-детски невинной обнаженностью.

- Потому что, - она потянулась снова. Задержав дыхание и затем шумно выдохнув, Маша ответила совсем иным голосом, иным тоном, даже лицо ее при этом неузнаваемо изменилось. Передо мной была не та девушка, с которой я провел ночь. Другая, посторонняя, да она походила на прежнюю, но все же была совершенно иной. И от прежней Маши Машу нынешнею отделяла пропасть. Потому что я люблю ее.

И резко села в постели, точно произнесенные слова придали ей необходимый заряд энергии, выбросив из моих объятий.

- Люблю, - повторила Маша. - Неужели это непонятно?

Я поднялся вслед за ней. Перевел дыхание. Отчего-то начала кружиться голова - мой жизненный запас сил внезапно был исчерпан, до дна, перетекший в Машу. И тихо, пытаясь облечь взвихренные мысли в понятные слова, спросил:

- И вы... как вы... давно?

Она тряхнула головой.

- Не знаю, не могу так сказать. Давно, недавно.... Странный вопрос... какая разница?

Я потер лицо. В самом деле, какая.

- А она?

Маша посерьезнела еще больше. Отвернувшись, словно внезапно застеснявшись меня, она принялась быстро одеваться: пестрая маечка, плотные черные колготы с ластовицей.... Почти мгновенно полностью одетая, встала и повернулась ко мне.

- Ты не поймешь.

- Почему же? - я поднялся следом, медленно, словно придавливаемый к земле чужим знанием.

- Потому! - она продолжала изменяться, переменялась с каждым произносимым словом. И эти перемены попросту начинали пугать меня. Потому! Потому что я здесь, а она там. У себя. Одна. Потому что я с тобой. Потому что это она сама отпустила меня. На всю ночь, понимаешь, понимаешь? И потому еще, что я хочу вернуться к ней, хочу быть с ней. Ответь, разве тебе было нехорошо со мной? Нет? Так чего же еще тебе может быть надо?

Она остановилась посреди комнаты, словно внезапно потеряла ориентацию. Я подошел к ней; руку, положенную на плечо, она смахнула с хриплым выдохом.

- Маша, но ведь я... - слабым голосом пробормотал я, не окончив фразы.

- Ты думаешь, ты у меня первый? И далеко не последний, уверяю тебя.

- Зачем ты...

- Я женщина, и это моя слабость. Мне надо это, понимаешь, надо. Хотя, нет, не понимаешь, конечно, не поймешь... ведь я сама не понимаю.... Мне просто необходимо, чтобы кто-то, тот, кто мне нравится, ну, хоть немного, ну как ты, например, взял бы меня. Повалил на кровать, прижал к простыням, тяжестью пресек дыхание.... Сделал то, что предназначено природой. И ему, и мне предназначено, вот в чем мука-то! - эти слова она выкрикнула с каким-то страшным всхлипом, я вздрогнул, услышав его. - А после этого ни о чем больше не спрашивал, еще лучше - ушел бы совсем. Навсегда.

Но ведь это моя квартира, Маш...

Она осеклась.

- Да, ты не уйдешь. И я не вправе.... Господи, так хоть не спрашивай меня о том, что я сама боюсь спросить у себя. Не говори со мной об Але, вообще никак, сделай одолжение. Я очень люблю ее. Это главное. И это единственное, что ты обязан знать. И больше не спрашивай ни о чем. Остальное моё... мои проблемы.