Андрей Бабиченко - Транзит - Звёздная Гавань

В плане, лишь недолгий промежуток, своего рода продолжительная болезнь.

Длящаяся от первого вздоха, радостного смеха родителей и до отчаяния в предсмертном затемнении ярких глаз.

Что, если жизнь — это личность. Жизнь — это Я — крикнул Аден.

Посчитав за ответ, пилы завертелись, став чуть ближе.

Значит не так — чувствуя вьющую от стали смерть промелькнула у Адена мысль.

Жизнь — это движение, потому-что без него всё гибнет.

Величественный план, архитектура, замысел, создающий живое.

Появляясь только там, где уже существует другая, похожая, возникая только от живого…

— Жизнь, это противопоставление смерти. — гордо изрёк Аден.

Зазвенев, пилы вновь завертелись, у критичного положения от кожи, замерев, лишив более права на ошибку.

Ещё чуточку ближе, с финальным вращением, разрезав и отделив лицевую часть головы, а далее… а будет ли что-то далее?

Адена осенило.

На самом деле, можно ли ответить на столь сложный вопрос.

Поддаётся ли он объяснению, почему-бы не скрывая внутри вопрошания — сам ответ.

В банальной глупости, как небольшая уловка, намеренно наталкивая в ошибочный смертный путь, ускользая с видимой правды мыслей.

Почему-бы, не всеми перечисленными тремя факторами и создавая тот самый конденсат сущего?

Окончив размышления, Аден что было мочи, собрался с духом, высказав одну мысль зажмурившись:

— Носитель — не что иное, как жизнь, а жизнь — высшая форма существования в совокупности свойств, реакций и процессов материи.

Довольным писком зажёгся один из трёх индикаторов терминала, овеянным эхом проносясь вдоль всего храма, по возвращению, колеблющейся волной задавая второй вопрос:

— Три семени, первично дающих жизнь: почва, камень, вода, растения, воздух. — загадочна-мудрёно выдала машина.

Стандартный порядок вещей, в простой формуле расстановки, Аден моментально сообразил, обыгрывая сами правила испытания.

— Не посадив в почву, не взрастёт дерево, без воды и воздуха погибнув.

Более громко прогремело зажжение второго индикатора.

В преддверии задрожали стены, давя на уши с подающимся тембром, открылся последний вопрос:

— Ведёт ли истина, по требованию познания естества.

— Да. Конечно. — без сомнений, бывший самым честным и в тоже время, необдуманным из всех ответов.

Прогремев, закладывая уши, зажёгся последний индикатор.

К облегчению Адена откинулись пилы, ровным механическим движением к лицу устремилась одну из ног древней машины.

Свиснув, вмиг рассыпавшись своей оболочкой, оттуда торчал тонкий игольчатый штырь, кружась по своей оси немедленно опуская к области правого глаза.

— Вы понимаете. Вы мыслите, как создатель. Вы имеете право узнать.

До столкновения оболочки глаза с иглой, тоненькими охватами, раскрыв веки, целясь точно в середину зрачка.

Вместе с потом, у Адена проступил и животный ужас.

Стремясь машинально двигаться из стороны в сторону, раскачать зажимы, вырваться, забившись в угол, где пододвинув ноги и закрыв голову руками, от неминуемой ежесекундно спускаемой иглы.

Безумно близко, оставив в видимом поле исключительно тонкий инструмент, и рвано режущую боль входа.

Лицо Адена исказилось, инородным телом пронзаясь насквозь область зрительного тракта до коры головного мозга.

За место боли, в сознании всплывали символы, как на увиденных монолитах, стенах храма.

Как песок по ветру, растворяясь, от символов переходя в буквы и выстраиваясь в слова.

В загромождении долгих предложений, за ними стояла многогранная, конусообразная станция.

Нагревшись, от себя долгим лучом бья ровно в лоб Адена, выжигая на коже рисунок трёх столбов из звёздных облаков, а окончив — градом рассыпавшись на мелкие детали, в ударной волне испарившись.

В этом моменте всё прекратилось и, будучи отпущенным, Аден, едва поднявшись уволился о край стены.

Древняя машина исчезла, как, никогда не существовав.

Под осыпь потолка и стен, за руку Адена затягал Ганкер, крепко сжимая окровавленный бок.

Невмочь отчаянно достучавшись сквозь беспомощное состояние, от пары ударов по щеку Адену, силой одёрнув, повернув головой в сторону.

Кое-что, заметив, Аден напрочь остановился, с пророческим голосом зачитывая вслух символы:

— Начни свой путь, и ты поймёшь. Увидь и вознесись. Узнав личину бытия, создателем слыть начнёшь. В столбах ты сотворения, путь истинный найдёшь.

— Столбы сотворения? — в итоге расслышав голос Ганкера, тот ошарашенно спросил.