Маура Барановская - Луна, 3033

Ответ на этот вопрос предельно прост. Человек – единственное существо (из живых и нет), обладающее таким качеством, как амбиции.

Ни скорбь, ни любовь, ни сострадание, на самом деле, не выделяют людей среди прочих представителей фауны и, в некоторых случаях, даже флоры. Слоны скорбят и хоронят своих соплеменников, волки и лебеди формируют пары один раз и на всю жизнь, собака способна отдать последний кусок пищи человеку, если видит, что он смертельно голоден или пожертвовать жизнью, защищая хозяина. Даже компьютер начинает предлагать пользователю варианты решения задачи, если тот долгое время не может определиться. Люди не уникальны.

Выделяет нас из общего ряда только одно – наши амбиции. Жажда достигать, демонстрировать силу, вершить правосудие, а главное – обладать. И жажде этой нет предела. Убийство – единственный способ в полной мере обладать кем-либо. Отношение к смерти, насильственной смерти, наряду с амбициями, отличает человека от животных. И не в лучшую сторону. Животные убивают, покоряясь инстинкту: в целях самосохранения или выживания вида. Человек же способен убивать, повинуясь лишь своим непреодолимым чувствами и желаниям. И уж точно только человек способен наслаждаться убийством: как результатом его, так и процессом. Поистине удивительное создание. Подобие и образ божий.

Когда Она пришла, я читал. Нет. Я притворялся, что читаю. Я делал все возможное, чтобы оставить себе возможность не смотреть на нее, сделать вид, что я её просто не заметил. Словно её не существует. Я мечтал, чтобы так оно и было. Но это было не правдой. Правда заключалась в том, что я подготовился. Мои мысли подтолкнули меня, вдруг, к решению забавной парадоксальной задачки, занимавшей мой мозг в последнее время и лишавшей меня всякой надежды на сон и покой.

Теперь в этой просторной комнате, когда-то служившей мне спальней, навсегда воцарился полумрак. Помещение освещалось лишь единственным стоящим на кофейном столике ночником с крошечной лампочкой внутри. Мне этого было более чем достаточно, чтобы отчетливо видеть все окружающие предметы. Их не много, вернее даже, их вообще не было. Я провел в этой комнате колоссальную работу, передвинув всю мебель в один угол и свалив там в кучу. Тяжелые предметы интерьера никак не хотели поддаваться, и мне пришлось потратить уйму времени, чтобы привести помещение в «должный» вид. Я оставил посреди комнаты лишь один маленький кофейный столик и ночник с тусклой лампочкой на нем. Рядом со столиком осталось еще небольшое яйцевидное кресло, выполненное, якобы, в стиле неомодерн. В нем я и затаился, делая вид, что увлечен инструкцией по ремонту и техобслуживанию вентиляционной системы станции. И стал ждать.

Конец сообщения. Теперь это конец. Выключаю запись.

Что такое убийство? Убийство, как действие, как глагол? Убийство – акт вопиющей жестокости, на которую осознанно способен только лишь человек. Кто сказал, что животных убивать можно, а людей нельзя? Чем одна отнятая жизнь отличается от другой, и так ли уж мы все равны в таком случае? А машин? Их убивать можно? Я теперь думаю о том, что создав машину, похожую на человека, как две капли воды, имею ли я теперь право сломать своё творение?

Кто я для этих разумных роботов? Бог? Слуга? Каково теперь моё предназначение?

Кого вообще волнуют вопросы этики, когда дело доходит до ультранасилия. Меня, например, они не волновали совершенно. По крайней мере в тот момент, когда я молотил кулаками по пластиковой груди Ио, или тогда, когда выдергивал провода из-под обшивки её горла. Я начал думать об этих вопросах гораздо позже, когда дело было уже сделано. Телегон.

Не знаю, как он узнал о том, что происходит (видимо, Ио успела передать ему в каком-то виде сигнал SOS) Он появился в комнате в тот самый момент, когда Ио совсем обмякла и перестала подавать признаки какой бы то ни было жизни. Он опоздал? Или она до последнего вздоха надеялась, что я остановлюсь?

Помню, тогда я на секунду пришел в ужас от того, что она совершенно мне не сопротивлялась. Словно впитав с материнской программой все выдуманные Азимовым законы робототехники, она смиренно принимала все, что я делал с ней.

А я ударил её. Толкнул. Затем еще и еще раз, пока она не упала на пол. Спроектированная по образу и подобию реальной женщины, Ио весила не более пятидесяти килограмм, так что повалить её на пол оказалось не сложно. Но не смотря на это, она все равно оставалась андроидом. Она была машиной, которой были чужды усталость и слабость. Она могла бы легко оттолкнуть меня и удерживать столько, сколько понадобилось бы для того, чтобы спасти свою жизнь. Она могла бы ударить меня и, скорее всего, даже убить, стоило только ей захотеть этого. Но она не сделала ничего из того, что могла бы. Она лишь тихо произносила раз за разом мое имя, умоляя меня остановиться. Раз за разом. Раз за разом. А потом все смолкло.