Маура Барановская - Луна, 3033

Оливия…

Я хорошо помню её. Иногда мне кажется, что я не видел её настолько давно, что вот-вот забуду её лицо, и голос, аромат её волос и тихий, едва слышимый шорох капроновых чулок каждый раз, когда она клала одну ногу на другую. Эти воспоминания прорываются в мою голову каждый раз, когда я вижу или делаю что-то, что когда-то связывало нас.. Она – запах свжесваренного кофе морозным январским утром. Она – звук, с которым горячий напиток наполняет чашку, из тончайшего фарфора проливаясь сквозь узкий носк серебристого кофейника. Это все Оливия. Я на такое не способен. Не будь её в моей жизни, я, наверное, ел бы из консервной банки. Цок. Кофейник возвращается на стол. Цок. На блюдце возвращается чашка. Изнутри нее поднимается едва заметные клубы пара. Здинь. Тостер выплевывает две преступно ароматные гренки… Я будто снова и снова тону в этих запахах, погружаясь в них все глубже и глубже, чтобы раз за разом резко выныривать, оглушенный звуком захлопывающейся за её спиной двери.

Это всё Оливия. Она и есть это сочетание звуков и запахов, исчезнувшее из моей жизни незадолго до того, как я согласился на свою работу. Но она же и единственная, к кому я мысленно бегу в моменты наивысшего отчаяния. Это так глупо. Так бесполезно. Так унизительно. И так больно.

Сейчас мой «телефон» не работает.

Ни телефона, ни телевидения, ни соцсетей. Я должен был быть счастлив. Раньше я безо всякой охоты смотреть что-либо пялился в телеканал National Geographic и пролистывал фотоальбомы друзей и знакомых, и знакомых друзей, и совершенно чужих мне людей… И умирал от зависти. Я сбежал именно от них. Какие же мы все счастливые напоказ, когда дело касается странички в Фейсбук. Поколение Файн, поколение Окей. А мне невыносима мысль, что я не тот, кем мог бы стать, и не там, где мог бы быть. Что толку с предназначения, когда все твое нутро кричит о том, что это ты, – ты, а не они! – должен быть сейчас с любимым человеком на берегу океана, ты должен любоваться звездами, вдыхать ледяной соленый ветер, проносящийся мимо со стороны воды, укутанный в аромат её духов. Как описать это чувство, что возникает, когда мозг осознает, что миллиарды людей сейчас живут так, как мечтал, но никогда не был достоин жить ты? Оно словно взрыв атомной бомбы, рождающийся в животе и прорастающий раскаленным ядовитым грибом сквозь внутренности и легкие прямо в мозг.

А знаешь, что во всем этом фарсе смешнее всего? Я – ТОЧНО ТАКОЙ ЖЕ. Мои соцсети полны фотографий из отпусков, театров, кинотеатров. На одних фотографиях я обнимаю жену, а спустя пару постов сижу в баре с друзьями. У меня на странице был целый альбом, посвящённый поездке в горы. Оливия тогда не поехала со мной. Она сказала, что гора – это всего лишь гора она никуда не денется, а ей с её маникюром нечего делать на Эльбрусе. Думаю. Она хотела, чтобы я остался дома с ней и посвятил это время тому, как она понимала отпуск. Но я собрал вещи и уехал. Уже у подножья горы я познакомился с компанией молодых людей. Ребята и девушки приехали туристической группой, чтобы с гарантией безопасности и успеха покорить одну из самых известных гор Евразии. Они с радостью приняли меня в свое общество, и мы провели один незабываемый день на высоте три тысячи восемьсот метров над уровнем моря. Только фотографии того дня я по-настоящему люблю. Никогда в жизни я не чувствовал себя на столько счастливым и свободным. Но когда я вернулся домой, там меня ждали руины отношений и обломки семейного счастья. Я понимал где-то глубоко внутри себя, что они появились здесь не вчера. Незаметно, камень за камнем, моя жизнь крошилась, превращаясь в бессмысленную череду проглоченных обид и невысказанных упреков но я заметил это только сейчас. Она налила мне кофе, как она делала это каждое утро, приготовила гренки, положила одну ногу на другую, тихонько шелестя капроном чулок, она долго смотрела на меня своими бездонными глазами, в которых не читалось больше ничего, кроме бесконечной пустоты… а затем она ушла.

Я никого никогда не ненавидел так сильно, как ненавижу себя самого в моменты глубочайшего моего отчаяния.

Конец сообщения.

Каждые 15 минут отправляю сообщение SOS к Земле. Как долго еще я буду продолжать надеяться, что рано или поздно мне кто-нибудь ответит? Да и надеюсь ли я? Возможно, это всего лишь одна из стадий принятия утраты. Утраты чего? В таком случае меня еще ждет долгий путь сквозь злость, торг и депрессию, прежде, чем я достигну той крайней степени апатии и фатализма, именуемой принятием.