Владислав Крапивин - Голубятня на желтой поляне. Роман-трилогия

Они красиво шли, ровно. Всё ближе, ближе. Колыхались перья над беретами, разом вскидывались руки над барабанами. И марш их звучал так весело! Потому что это был самый праздничный марш. Его подхватил оркестр, но не очень громко, чтобы не заглушать барабаны.

За шеренгами барабанщиков шла колонна ребят в масках и карнавальных костюмах. Над колонной качались громадные куклы (всякие сказочные звери, колдуны и клоуны), пестрые флаги и шары. Но я туда не смотрел. Я смотрел только на барабанщиков да ещё на маленького мальчика - он шёл за ними, впереди карнавальной колонны. Мальчик был в красной блестящей рубашке - как огонёк. И в поднятой руке он нёс факел с оранжевым пламенем. Пламя откидывалось назад, как флажок.

Мне зябко стало, и я весь внутри замер. Потому что вот-вот, через минуту, должно решиться: будет у нас живая искорка или нет?

«Вдруг не загорится?»

Марш барабанщиков казался уже не весёлым, а тревожным.

«Ну, не загорится и не надо, - решил я себя успокоить. - Подумаешь, искорка! Ерёма что-нибудь другое изобретёт, а нам она и не нужна».

Но как это не нужна?

Если не загорится, значит, не бывает на свете чудес и сказочных загадок. Значит, лунная песенка Янки - обман!

И ещё… Я верил, что, если добудем искорку, то она сдружит нас троих накрепко - Юрку, меня и Янку. А если нет…

Скорей бы уж!

Барабанщики подходили к воротам, над которыми возвышалась наша башня. Юрка шёл, как всегда, во второй шеренге справа. Шёл и смотрел вверх, на меня. Словно молча напоминал; «Не прозевай!» Так, с запрокинутым лицом, он и прошагал под башню.

Остальные барабанщики тоже исчезли в воротах - шеренга за шеренгой. Скрылся последний ряд, и перед башней остался мальчик с факелом. Он по лесенке бегом поднялся к нам на площадку - будто огненная бабочка взлетела. Хороший такой мальчишка - маленький, лет семи, но смелый. И весёлый - улыбка во всё лицо, на носу веснушки светятся…

- Привет! - сказал он нам. Подмигнул и поднёс факел к запальному шнуру. Огонь перескочил на шнур и неторопливо побежал вверх. Мальчик сунул факел в приготовленное ведёрко с водой и стоял, глядя на бойкий язычок пламени. И все глядели. Огонь добрался до края чаши, спрятался за ним… и над чашей вспыхнула пламенная корона! Сразу где-то грохнуло, взлетели над чёрными деревьями гроздья ракет, запели фанфары, им отозвались далёкие уже барабаны, а толпа закричала «ура», зашумела…

Пёстрая колонна с флагами, куклами и шарами растеклась по площади, превратилась в карнавальный хоровод.

Вот и пришла самая важная минута.

- Давайте, - сказал я ребятам. И мы придвинули к огненному краю чаши наконечники копий. На каждом - стерженёк бенгальского огня.

Что же они не горят? Старые, испортились? Отсырели?

Но вот разом вспыхнули трескучие огоньки у братьев - Петьки и Романа. И у Оксаны. И у других ребят. Ещё, ещё… А у меня?

А у меня тоже горит! Ярче других! На кончике копья - ослепительный шарик, а из него летят гроздья белых звёзд!

Горит, горит… Но ведь это недолго. Всё реже, всё мельче белые звёздочки. А где искорка? Она зажглась? Как её увидеть? В глазах - сплошь зелёные пятна от огней.

Да нет, была бы искорка, я бы её разглядел.

Значит, нет её…

Всё…

- Смотри, у тебя не совсем погасло, - раздался рядом звонкий голос.

Это мальчик-огонёк. Он рядом стоял и смотрел вверх.

- Что? - сказал я. - Где?

Замигал. Сильно-сильно.

- Вон, - сказал мальчик. - Светлячок.

И я увидел на острие копья чуть заметную светлую точку.

Что? Правда?!

Какая маленькая…

Я перестал дышать. Осторожно-осторожно наклонил копьё. Придвинул к лицу обугленный стерженёк. Точка светилась на его верхушке. Но я слишком резко шевельнул копьё, стерженёк дёрнулся в сторону, а искорка повисла в воздухе.

Я, не веря, поднёс к ней палец. Она не обожгла, не кольнула. Я придвинул к ней, маленькой, ладонь, тихонько сжал пальцы. Спрятал искорку в кулак. И ощутил в кулаке чуть заметное щекочущее тепло.

- Поймал светлячка, - шёпотом сказал мальчик.

- Ага… - сказал я тоже шёпотом, потому что осип от счастья.

Остальные не обращали на нас внимания. Лежали животами на перилах и глазели, что делается на площади. Над ней всё ещё вспыхивали взрывы фейерверка. В глазах мальчика горели разноцветные огоньки.

- Спасибо, - сказал я ему.

Он засиял улыбкой. И спросил хитровато:

- А за что?

- Так…

Он вдруг сказал:

- А я тебя знаю. Ты Травушкин из нашей школы. Ты к нам в класс приходил, про сверление Земли рассказывал.