Владислав Крапивин - Голубятня на желтой поляне. Роман-трилогия

- Я там спрашивал… можно ли тебе. Но все места уже заняты.

- Врёшь, - вздохнул я. - Ты не спрашивал, потому что у меня слух, как у больной курицы.

Юрка мигнул и сжал губы. Я увидел, что светлые полоски вокруг ушей у него порозовели.

- При чём тут слух, это же барабаны… - пробормотал он. - Там правда мест нет… Чего ты…

Он вздохнул и неловко затоптался (ну, в точности, как страусёнок Антон, который пришёл просить прощенья у слона).

Да, здорово я его подцепил… А может, не надо? Я же не хочу ссориться. А если Юрка скажет: ну и катись ты от меня к чертям! Тогда я как?

Я быстро спросил:

- А с ногой-то что?

По правой ноге у Юрки вниз от колена словно кто-то провёл крупной тёркой.

- А! - будто обрадовался он. - Бежал да запнулся на дорожке. Там, где эта дурацкая статуя с веслом. Ка-ак брякнусь.

- До парада заживёт, - утешил я.

- До парада нам надо сделать самое главное, - деловито сказал Юрка. - Придумать план, как зажечь искорку.

- Это запросто, - отозвался я, внутренне гордясь. - Это я беру на себя.

Дело в том, что всех нас, «художников», за нашу работу обещали записать в команду волшебной стражи. Перед началом парада и карнавала мы в серебряных шлемах будем стоять на башне, над разукрашенной аркой. На верхушке башни установят чашу для праздничного огня. Вроде олимпийской. Кто-то из ребят поднимется с факелом и зажжёт огонь. Я к наконечнику своего копья примотаю наш стерженёк с серебристым порошком и поднесу его к пламени. Других «стражников» я тоже подговорю зажечь на копьях бенгальские огни - тогда на меня никто не обратит внимания. Все решат, что так и надо: праздничный салют.

Этот план я и поведал Юрке. С намёком в голосе: пока вы там занимались вашей музыкой, я времени не терял.

Юрка сказал с одобрением:

- Голова у тебя работает. Только не промахнись там.

Я ответил, что, если я такой беспомощный растяпа, пускай Юрка сам всё придумывает и делает. Или Янка… Я чуть не брякнул «твой Янка».

Но Юрка сказал миролюбиво:

- Я же ничего, просто предупредил… А Янка… Гелька, он не прибегал?

- Здрасте, я ваша бабушка с Юпитера! Вы же вместе ушли.

- А там нас в разные комнаты развели…

- Никуда он не денется, - сказал я. - Юрка, пошли обедать.

- Без Янки? Мы с ним договорились, что вместе… Пойду посмотрю, где он там…

- А! Ну давай… - сказал я.

И стало мне как-то на всё наплевать. И на искорку, и на праздник, и на то, что кругом лето - самое хорошее в жизни время… А ещё я вдруг подумал: «Почему всё-таки не едет папа? Только из-за работы?»

Но к вечеру настроение у меня наладилось, Мы собрались в «Курятнике» и сидели до звёзд. Глеб рассказывал, как он с ребятами в интернате строил из дырявой моторки трёхмачтовый фрегат и как они чуть не потонули на пруду, и как им попало. Ерёма что-то мурлыкал своим радиоголосом и при фонарике чертил на мятых листах будущего Ваську. Янка заглядывал ему через плечо и что-то советовал.

Юрка был тихий и непонятно задумчивый…

Потом дни побежали быстро-быстро. Я с «бригадой» мастерил доспехи для сказочных воинов и копья с наконечниками из серебристой пластмассы. Янка с музыкантами репетировал где-то на дальней эстраде в глухом углу парка. Юрка маршировал с барабанщиками. Барабанил он здорово. Я много раз видел, как он шагает на правом фланге второй шеренги, когда строй готовился к параду. Палочки у него просто летали над кожей красного большого барабана. К форме Юрка привык и уже не казался в ней маленьким и хилым. Ловкий он был, гибкий, быстрый такой. В общем, настоящий барабанщик.

Барабанщиков было много - двенадцать шеренг по восемь человек. На аллеях не очень-то развернёшься, и случалось, что барабанный грохот раздавался на улицах. Промаршируют по городу и обратно в парк. И когда они шли по улицам, все радостно вспоминали: скоро праздник!

И наступил праздничный вечер. В сумерках парка взлетели и засверкали разноцветные струи фонтанов.

Мы - «волшебная стража» в шлемах из фольги, с пёстрыми щитами и копьями - стояли на площадке фанерной башни. Вокруг большущего факела. Это был трёхметровый серебристый столб, а на нём - узорчатая чаша из латуни. Размером с хороший таз.

С высоты всё было видно отлично. Всю главную парковую площадь, которую освещали прожекторы; шеренги трубачей в красных плащах; зрителей, которые обступили площадь кольцом. Кольцо только в одном месте было разорвано: там среди деревьев темнел выход из главной аллеи.

И вот оттуда появились барабанщики.