Гораций Голд - Искривление

УОРТИНГ отправился за ним в гостиную, нервно ожидая, пока Лэнс настраивал радио. Тот крутил ручку верньера бесцельно, переходя от одной волны к другой. В промежутках между станциями мощный приемник взрывался устойчивыми помехами, походившими на стенания и вопли миллионов мучимых демонов, заглушающих большинство фиксированных радиостанций.

— Ты ведь прежде не слышал таких помех, — сказал Лэнс, отключив питание. — И это еще не все. — Примерно с пять часов вечера — каждый день — даже в Мэриленде, люди наблюдают полярные сияния. А ведь такое крайне редко наблюдается в широтах южнее верхней границы штата Нью-Йорк, даже во время самого пика солнечной активности, когда на Северном полюсе бушуют мощные электромагнитные бури,

— Это я знаю, — тревожно оборвал его Уортинг. — Все газеты только и пишут об этом.

— Разумеется! Они же не позволить себе оставить без внимания такие важные явления. Но разве они выдвигают рациональное объяснение? Конечно, нет. Да и не могут.

— Теперь, деформация Солнца, — продолжал Лэнс, — это первый ключ. Напомню, что колоссальная приливная волна надвигается на обратную сторону Солнца, в противоположном направлении, от которого должна действовать сила. Еще напомню, что объект, вызывающий деформацию, абсолютно невидим — это даже не «темная звезда», поскольку такой объект все равно можно было бы обнаружить, поскольку он закрывал бы на своем пути другие звездные области. В нашем случае ничего такого не происходит, даже по прошествии времени, в прежде закрытых Солнцем участках ни одна звезда не пропала. Все это довольно удивительно. Но факт есть факт — объект движется в направлении, противоположном движению любого астрономического тела во вселенной. Итак, я объединил все эти факты и отложил рассуждения на некоторое время, пока не смог установить небольшие отклонения в орбитах Меркурия и Венеры, а также интенсивности солнечного излучения. В итоге я обнаружил, что объект сопоставим размерами с Солнцем, находится на неизвестном расстоянии, но, во всяком случае, меньше чем в миллиарде миль, и движется с неизвестной скоростью.

— Ты не смог рассчитать скорость? — удивился Уортинг.

— Я же не Мэрлин, — раздраженно ответил Лэнс. — Звезда невидима, так что я не могу сделать измерения даже в инфракрасном спектре. И орбитальные отклонения, и солнечный поток остаются постоянными. Как я еще могу вычислить скорость? Но позволь мне закончить. Я сложил два и два и получил астрономические двадцать два. И потом, — он протер уставшие глаза, — так много всего, что противоречит тому, что мы привыкли называть фактом. Лучшее, что я мог предположить — то, что эта невидимая звезда, которая движется в неправильном направлении — звезда четвертого измерения! — закончил он и в ожидании уставился на Уортинга.

Уортинг разрешил себе полуулыбку недоверия.

— Ты, конечно, шутишь.

Лэнс поднял свои ноющие, уставшие плечи и безвольно опустил их.

— Будь по-твоему, — пробормотал он.

— Но, послушай, ты же не серьезно! — воскликнул Уортинг.

— Разве это забавная шутка? — сердито ответил Лэнс. — Думаешь, я решил потратить на это больше полугода, раскошелился на десятки снимков с Маунт-Вилсона, работал как собака, ломал голову над задачкой, и только ради того, чтобы увидеть твою улыбку? Не будь дураком! Я еще никогда в жизни не был так серьезен.

Ошеломленный Уортинг некоторое время сидел притихший. Крошечное рабочее помещение казалось гнетущим. Ему хотелось выбраться на свежий воздух — взглянуть на Солнце и убедить себя, что со вселенной все в порядке.

— Что произойдет? — тихо спросил он.

С горьким видом Лэнс уставился за окно. Дымка грязного желтого света пробивалась сквозь узкое пространство между двумя многоквартирными домами. Его взгляд остановился на пыльном красном кирпиче.

— Кто знает? — Он повернулся к Уортингу, его уставшие слезящиеся глаза под толстыми стеклами очков казались огромными. — Есть все шансы на то, что мы будем полностью уничтожены, и практически ни одного на спасение. Что случится, когда столкнутся две звезды? — Он развел руками. — Возможно, незначительное число атомов заполнит освободившееся пространство, или появится солнце в несколько раз большее, чем две отдельные звезды. В любом случае — смерть!

Оба не двигались некоторое время, думая о ближайшем будущем. Внезапно Лэнс откинул голову и засмеялся — гогочущим хохотом чистого отчаяния.

— Ничто больше не имеет значения, — глухо произнес он. — Деньги… слава… Давай отправимся в твой летний домик, о котором ты прожужжал мне все уши. Мы там славно прожаримся до корочки, когда старушка смерть выбьет землю из-под наших ног.