Айзек Азимов - Прелюдия к Основанию [= Прелюдия к Академии // Prelude to Foundation]

Старик снова холодно улыбнулся.

– Ты прав. И, кажется, я нашел отличный выход. После суда мы передадим вас императорским властям. Они будут благодарны нам за предоставленную возможность покарать преступников. Вас устраивает такой вариант?

Селдон и Дорс молча переглянулись.

Властелин Солнца заметил:

– Я вижу, что вы отдаете предпочтение второму варианту… Однако, у меня сложилось впечатление, что он не намного превосходит первый!

– Вы совершенно правы, – прозвучал новый голос. – Поэтому есть смысл поискать третий вариант!

Дорс первая узнала вошедшего. Может быть потому, что надеялась на его появление.

– Хьюммен! – воскликнула она. – Какое счастье, что ты отыскал нас. Я мечтала о твоем появлении с того момента, когда поняла, что не смогу защитить Хари от… – она широко развела руки, – «этого».

Улыбка Хьюммена была сдержанной, она не нарушила привычной суровости его лица.

Четтер выглядел немного утомленным…

– Дорогая моя, я всегда готов к подобным происшествиям, но не всегда удается успеть вовремя. Когда я оказался в секторе, мне пришлось добывать хитон, красную перевязь, не говоря уже о наголовнике. Если бы я смог, то положил бы этому конец раньше! Надеюсь, что не совсем опоздал?!

Властелин Солнца оправился от болезненного шока. Он овладел голосом и спокойно и величаво поинтересовался:

– Как ты попал сюда, соплеменник Хьюммен?

– Верховный Старейшина, – это было нелегко! Но, как любит говорить соплеменница Венабили, я очень влиятельный человек! К счастью, горожане еще не забыли, кто я и что сделал для Микогена! Кроме того, вы забыли, что я являюсь почетным Братом.

– Я ничего не забыл. Но даже самые великие заслуги не могут извинить того, что произошло. В самое сердце Микогена прорвались соплеменник и соплеменница. Большего преступления не бывает! Мы – не беспамятные, ваши заслуги будут учтены… Но это распространяется только на тебя. Эти двое должны умереть, либо попасть в руки Императора.

– Но ведь я тоже здесь, или это не вина?!

– Для тебя, персонально, как для почетного Брата я… могу… посмотреть на это снисходительно…

– Вы рассчитываете на награду Императора? На какие-нибудь уступки с его стороны? Может быть вы уже договорились с ним или с шефом Императорской Ставки Эдо Демерзелем?

– Это не повод для обсуждения!

– Восхитительно! Ладно, я не стану спрашивать – что вам обещал Император, вряд ли он пообещал много… В наше убогое время – что он может вам предложить?! Позвольте мне сделать предложение. Эта пара объяснила вам, что они – ученые?

– Они объяснили…

– Они – настоящие ученые! Они не солгали. Историк и математик. Они пытаются объединить свои знания и способности и алгоритмизировать историю. Сложную комбинацию двух наук они называют психоисторией.

– Я ничего не знаю об этой науке, и не желаю знать! Ни одно из учений соплеменников не представляет для нас ни малейшей ценности!

– И все-таки, – убеждал старика Хьюммен. – Советую вам дослушать!

Хьюммену потребовалось всего пятнадцать минут для сжатого изложения возможностей организации естественных законов общества (а у него была удивительная способность выделять суть проблемы) таким образом, чтобы получить возможность предвидеть, предсказывать ход событий с заранее определенной вероятностью. Когда он закончил, Властелин Солнца Четырнадцатый, слушавший с каменным выражением лица, вымолвил:

– Обыкновенная спекуляция – вот мой ответ!

Селдон едва сдержался. И когда он уже собирался возразить, рука Хьюммена деликатно, но твердо опустилась на его колено.

Заговорил Хьюммен:

– Вполне возможно, Верховный Старейшина, но Император думает иначе. Нам не следует обсуждать точку зрения Императора и его первого приближенного – Демерзеля. Они очень хотят заполучить этих двух ученых. Из-за этого мы и пытались спрятать их. Мне не верится в то, что вы захотите сделать черную работу за Демерзеля.

– Они совершили преступление… – начал старик.

– Да! Мы знаем, Верховный Старейшина, но их поступок расценивается как преступление только потому, что таково ваше желание.

– Их поступок задел нашу Веру, наши чувства…

– А теперь, представьте себе, какой урон будет нанесен психоистории, если эта наука попадет в хищные лапы Демерзеля. Безусловно, я допускаю, что психоистория может оказаться бесполезной… Но, допустим, хоть на одно мгновение, что это – не так, и что она попала в распоряжение Императора…