Марина Дяченко - Vita Nostra. Работа над ошибками [litres с оптимизированной обложкой]

Свойство всех самолетов – падать. Страх – это любовь… Как сформулировать приказ – «не бойся», – не используя отрицательной формы, выкинув частицу «не»?

– Осмелься, – шепотом сказала Сашка.

Порыв ветра прошелся по Сакко и Ванцетти, закручивая смерчами желтые мокрые листья.

Воскресным утром она вошла в здание аэропорта города Торпа, и вслед оборачивались мужчины и женщины, первые с азартным интересом, вторые с интересом ревнивым. Сашка плыла, как в шлейфе, в облаке хороших духов, чуть покачиваясь на каблуках безукоризненной формы, в платье выше колена, отлично скроенном и удачно подходящем к фигуре.

– Девушка, сегодня праздник?

Неизвестный юный карьерист в костюме с галстуком решился догнать ее и потащился рядом. Под ее взглядом, брошенным вскользь, почти растерял решимость:

– Вы кого-то встречаете?

– Жениха, – отозвалась она с интонацией Снежной Королевы. И карьерист отстал.

В зале толпились встречающие. Сашка, возможно, выглядела глупо, как гостья в вечернем платье на пижамной вечеринке. Ей было плевать на случайных свидетелей. «Осмелься» – стучал пульс в ушах.

Она выйдет к самому трапу. Она посмотрит сквозь стекло пилотской кабины. Она скажет – «Привет» как ни в чем не бывало…

…И ведь под платьем на ней превосходное белье. Как идут ей, оказывается, все эти ажурные штуки, над которыми она смеялась в свое время, не считала важными, не обращала внимания…

Голова немного кружилась.

Фарит сказал: «Не бросай пилота, он страдает». Но Фарит – манипулятор, это он привел Сашке Ярослава… А если нет?! Что, если Сашка с пилотом Григорьевым встретились случайно, это подарок судьбы, чудо, заслуженное честно или не заслуженное вовсе, просто – счастье…

А имеет ли это значение, спросила себя Сашка. Фарит привел его или не Фарит… Ярослав все равно настоящий. Его чувства – подлинные. Не Фарит сделал его таким, как он есть. Фарит только немного сжульничал, перетасовал вероятности, подстроив нашу встречу…

Или нет?! Сашка вдруг растерялась, представив, что любовь Ярослава нарисована, изъявлена на клочке бумаги, сконструирована; что, если Ярослав – проекция Сашкиных детских фантазий на удобно подвернувшегося одинокого мужчину?!

Нет-нет-нет. Она бешено замотала головой, удивляя людей вокруг. Не для того она сказала себе «осмелься», чтобы травиться сейчас тухлыми мыслями, отвратительными, как несвежая селедка. Когда от кромешного ада отделяет стенка мыльного пузыря, нельзя быть слабым. Слабые проваливают зачеты, а Сашка не может себе этого позволить.

Самолет опаздывал. На десять минут. На двадцать. Встречающие роптали, пока еще негромко. Избаловали нас, думала Сашка. Хорошая авиакомпания, никаких регулярных опозданий на час-полтора… Физрук не станет ее учить. Сашка должна отыскать путь, чтобы в декабре успешно сдать аналитическую специальность.

На экране телевизора на стене, над головами, крутился клип, по-видимому, музыкальный, но без звука и такой аляповатый, что Сашке захотелось потянуться рукой, как это сделала в ее присутствии Лиза, присвоить студию с плясунами и певицами и принудить их… что? Отжиматься от пола, разбежаться в ужасе?

Рейс опаздывал на полчаса. Сашка чувствовала, как в облако ее духов вплетается запах нервного пота – пока еще не ощутимый человеческим обонянием. Почему задерживается самолет?!

Вид из окна, у которого она заняла наблюдательную позицию, открывался прямо на посадочную полосу. Наверное, Сашка была первой, кто увидел серебряную точку в небе. Белая искра. Самолет расположился на глиссаде, никуда не торопясь, будто наслаждаясь моментом. Сашка быстро оценила свое отражение в стекле: в ней не осталось ни капли той решимости, с которой она пришла сюда. Зря нацепила кружевное белье и не пойдет к трапу, она же не сумасшедшая…

…Но можно ведь случайно оказаться рядом с ним в толпе, совсем случайно – надо, кстати, придумать легенду, почему она здесь…

Самолет коснулся посадочной полосы, из-под шасси поползли ленточки дыма и тут же растаяли. Плавно замедлившись, самолет покатил к зданию аэровокзала. Сашка посмотрела на свои ладони – они были мокрые, как если бы она только что стирала в проруби, и такие же ледяные.

Покатили к самолету грузовые платформы. Подъехал трап. Сашка пыталась различить силуэт за стеклом пилотской кабины, но бликовало солнце.

Потянулись по трапу пассажиры, вереницей потекли чемоданы из багажного отделения. Через минуту в здании аэровокзала сделалось людно: только что прибывшие поглядывали на Сашку с новым интересом, азартным и ревнивым, и потихоньку стягивались к ней, как акулы к серфингисту – будто невзначай.