Джеймс Роллинс - Пирамида [litres]

Теперь у профессора снова ныло сердце. Джоан нигде не было.

Какой-то человек в строгом сером костюме выступил навстречу Генри и протянул руку.

– Профессор Конклин, я Эдвард Джерант из протокольного отдела посольства Соединенных Штатов. Нам с вами о многом нужно поговорить.

Усилием воли Генри разжал кулак и подал ему руку.

И тут из толпы, пробиваясь сквозь шум, раздался голос:

– Генри?

Профессор похолодел.

Эдвард Джерант потянулся к его руке, но Генри уже убрал ее и отступил в сторону. Он увидел, как через полицейский заслон пробирается стройная фигура. У него дрогнул голос.

– Джоан?..

Джоан улыбнулась и пошла к нему, сначала медленно, а потом быстрее, не вытирая слез, льющихся из глаз. Они бросились друг другу в объятия. Генри забормотал:

– О господи, Джоан… Я думал, что тебя убили. Но я молился… я надеялся…

– Дядя Хэнк? – послышался сзади голос Сэма.

За время перелета дядя ничего не сказал ему о Джоан, не желая обсуждать вслух выбор, который его вынудили сделать. Вина и страх заставляли профессора молчать, пока он сам не разузнает о судьбе Джоан.

Когда к ним приблизился Сэм, Джоан и Генри слегка отстранились друг от друга, но Генри не мог оторвать от нее глаз. Не поворачивая головы, он представил доктору Энгель своего племянника. Та тепло улыбнулась и пожала Сэму руку. Затем Генри снова спрятал ее ладонь в своей.

– Что же с тобой было? – спросил он. – Что случилось?

Улыбка Джоан немного померкла.

– Я сбежала, как раз когда начался полицейский рейд. И хорошо сделала. Когда в аббатство вломились власти, монахи запустили в своей лаборатории надежный механизм. Все, включая тайник с el Sangre, сгорело дотла.

Она показала вдаль. В небо поднимался столб дыма, такого же густого, как от извержения вулкана.

– Взрывом разнесло все аббатство. Оно еще тлеет. Остались лишь инкские развалины внизу.

– Ну и дела, – протянул Сэм.

Генри придвинулся к Джоан.

– Слава богу, тебе удалось сбежать. Вряд ли я смог бы пережить…

Джоан прижалась к нему.

– Я больше никуда не денусь, Генри. Однажды тебя уже куда-то отнесло от меня. Я не позволю, чтобы это повторилось.

Улыбнувшись, Генри сжал ее покрепче.

– Я тоже.

С грустной улыбкой Сэм отошел в сторонку и оставил их наедине. Он никогда еще не видел, чтобы дядя смотрел на кого-нибудь с таким самозабвенным обожанием. Радуясь за него, Сэм ощущал в душе какую-то опустошенность.

Неподалеку Норман беседовал с представителем посольства. Веселый смех фотографа далеко разносился по бетонной полосе. Рядом стоял Денал. Норман предложил оплачивать его обучение по линии «Нэшнл джиографик» – после смерти матери мальчика ничто не удерживало на родине. Вместе с Норманом он уже строил планы о прибытии в Нью-Йорк.

Рядом продолжали сверкать фотовспышки.

Сэм побрел назад, к крылу самолета, подальше от толпы. Юноше нужно было кое-что обдумать. До сей поры его ничто не разлучало с дядей Хэнком. Их горе выковало своеобразные узы, соединившие сердца Сэма и Генри и никого к ним не подпускавшие. Сэм оглянулся на дядю. Во всяком случае, еще недавно было именно так.

Теперь, после стольких событий, Сэма раздирали противоречия. Он чувствовал, будто снялся с якоря, удерживавшего его в безопасности. Сразу нахлынули старые воспоминания: скрип шин, искореженный металл, разбитые стекла, вой сирен, бессильно повисшая рука матери.

Из глаз вдруг брызнули слезы. Зачем он только выуживает все это из памяти?..

Он почувствовал, что за его спиной кто-то стоит, обернулся и увидел Мэгги. Вместо удивления или насмешки он встретил в ее глазах лишь искреннее участие. Кто-то из медиков дал девушке ярко-желтое одеяло. Мэгги завернулась в него, укрывшись от холодного ветра, и тихо спросила:

– Это из-за твоего дяди и той женщины? Боишься, что ты его потеряешь.

Улыбнувшись, Сэм смахнул слезы.

– Знаю, глупо, – признался он сдавленным голосом. – Но дело не только в дяде Хэнке. Родители, Ральф, все, кого выхватила смерть…

Уставившись в небо, Сэм пытался выразить свои чувства в словах. Отчаянно хотелось, чтобы его выслушали.

– Почему мне позволили выжить? – Он махнул рукой в сторону далеких Анд. – И там, и во время автокатастрофы с родителями…

Мэгги придвинулась к нему почти вплотную.

– А мне – в канаве в Белфасте.

Сэм знал, что она более других способна понять его боль.

– П-почему? – тихо повторил юноша, еле сдерживая рыдание. – Ты знаешь, о чем я говорю. Где ответ? Я даже умер и был воскрешен! Но так и не получил разгадку!