Юрий Константинов - Путешествия для избранных. Рассказы

- Они отпустили нас! - прошептал Пилот.

По щекам Биохимика, съежившегося в своем кресле, текли слезы.

Капитан сидел неподвижно, откинувшись и закрыв глаза. За иллюминатором медленно погружался в черную бездну, становясь все меньше, серебристый шар.

- Так что же это было, а, Капитан? - негромко спросил Руководитель.

Тот отозвался не сразу.

- Кто может знать это? - наконец глухо сказал он. - Может быть, они создали вторую Землю, чтобы попытаться нас понять. Человек - это ведь очень сложно. Вот они и сотворили полигон для того, чтобы испытать нас на прочность, дознаться, стоит ли иметь с нами дело. Огромный полигон, где почти все, как на Земле - реки, города, леса…

- И люди, - сказал Руководитель.

- И люди, - кивнул Капитан. - Вернее, те, кто заменяет людей, чтобы продублировать все социальные процессы, которые происходят или могут произойти с нами много лет спустя. Полигон наших страстей, ошибок, надежд…

- Непонятно только, зачем мы им понадобились, - заметил Руководитель.

- Мы могли оказаться случайными объектами эксперимента, - произнес Капитан. - Вы бы побороли искушение бросить в искусственный муравейник ползущего по дороге муравья, чтобы посмотреть, как он себя поведет?… Возможно, это не очень удачное и не слишком лестное сравнение, однако, боюсь, что в роли столь незадачливого муравья оказались мы все. Я бы не слишком удивился, если бы на этой планете обнаружились следы бесследно исчезнувших экспедиций и кое-кого из тех, кого мы до сих пор считаем пропавшими без вести. Впрочем, все это лишь мое предположение.

- Послушайте, Капитан, - несколько сконфуженно начал Руководитель, - вы спасли экспедицию, и я хотел бы извиниться за то, что не всегда вел себя…

- Не стоит, - остановил его Капитан. - Глядя на вас, я иногда представлял, что наблюдаю за самим собой в юности. Я ведь тоже уходил когда-то в первый рейс и до сих пор со стыдом вспоминаю, сколько нелепых, обидных замечаний сделал невозмутимому Руководителю только потому, что его опыт и знания, казалось, делают мое присутствие на корабле лишним. Те, кто решил связать свою жизнь с космосом, должны уметь, кроме очень разных вещей, еще многое понимать и прощать. Только не думайте, что это так просто, - усмехнулся он. - С годами понимаешь, что самое сложное в жизни - следовать простыл истинам.

- Пока что мне понятно одно, - сказал Руководитель. - Если я снова уйду в экспедицию, другого Капитана мне не надо.

- Поберегите добрые слова для жены и дочери, - смущенно отозвался тот.

И Руководитель увидел, как впервые за все это время лицо Капитана осветила широкая улыбка, когда он произнес:

- Думаю, на этот раз они окажутся настоящими!

Незадолго перед стартом я, как обычно, зашел к Учителю проститься. Он жил за городом в небольшом уединенном коттедже, все комнаты которого занимали старомодные громоздкие стеллажи с пыльными книгами. Старик едва заметно улыбнулся мне из сумеречной глубины своего кабинета. Прошло больше года с той поры, когда я был здесь в последний раз, но за это время почти ничего не переменилось - ни сам Учитель, который словно и не вставал из-за своего заваленного рукописями стола, ни обстановка в комнате, где, казалось, книги были заложены на тех самых страницах, что и много месяцев назад. Только углы окон затянуло серым кружевом паутины, да на ковре появилось несколько черных подпалин от неряшливо оброненного пепла.

Учитель никогда не обращал внимания на подобные мелочи и жил как бы вне времени, уединившись на островке своего одиночества. В его мир не было доступа почти никому, старик гнал прочь любителей описывать биографии великих ученых и чересчур любознательных репортеров. Возможно, именно так и должен был поступать ученый его масштаба.

Во всяком случае, я никогда не разделял ирошш тех, кто подшучивал над добровольной схимой старика. Каждый подбирает ношу по своим плечам, и, если то, чем занимался Учитель, требовало затворничества - да освятится такое затворничество. Все крупнейшие открытия последних лет в астрономии и космической физике были так или иначе связаны с его теоретическими расчетами. Именно Учитель предсказал существование в соседней галактике планеты, которую отправлялась исследовать наша экспедиция. По традиции, ее следовало назвать именем старика, но в звездных атласах и астрономических справочниках значились уже не одна звезда и туманность, названные в его честь. По просьбе Учителя планету окрестили Тиалой - звонким и странным звукосочетанием, значения которого никто выведать не мог.