Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте [сборник litres]

С убийственным спокойствием Мюллер заметил:

— И ты принимаешь в этом заговоре участие. Не понимаю только, зачем ты мне все это рассказываешь?

— Я от всего этого отказался.

— Ну да, конечно.

— Нет, я серьезно. Да, я в этом участвовал. Да, работал на Бордмана и лгал во всем, что вам говорил. Но я не знал, к чему это приведет… что у вас не окажется выбора. С этим я не могу согласиться. Не могу позволить им поступить так с вами. Моим долгом было сказать вам правду.

— Какая заботливость! Значит, теперь у меня есть выбор, так, Нед? Я могу позволить забрать меня отсюда и еще раз стать козлом отпущения для Бордмана — или могу прямо сейчас, вот в эту минуту отправиться на тот свет, послав к чертям все человечество. Так, да?

— Нет, не надо так! — взволнованно вскрикнул Раулинс.

— Отчего же? Вот мои варианты. Ты был так добр, что рассказал мне всю правду, и теперь я могу выбирать то, что мне по вкусу. Ты вынес мне смертный приговор, Нед!

— Нет!

— А что же это еще? Или я должен позволить снова воспользоваться мной?

— Вы могли бы… сотрудничать с Бордманом, — сказал Раулинс и облизнул губы. — Знаю, это звучит безумно, но вы могли бы показать ему, из какого вы теста. Забыть про озлобленность. Подставить другую щеку. Ведь Бордман — это не все человечество. Есть миллиарды ни в чем не повинных людей…

— Отче, прости им, ибо не ведают, что творят.

— Именно так!

— И каждый из этих миллиардов людей бросится бежать от меня, как только я попытаюсь к ним приблизиться.

— Ну и что? Они с этим не могут ничего поделать! Они всего лишь люди, такие же, как и вы!

— И я один из них? Только они почему-то не думали так, когда отринули от меня!

— Вы рассуждаете нелогично.

— Да, я нелогично рассуждаю. И по-другому не собираюсь. Если предположить, что отправка меня в качестве посла к этим радиосуществам способна хоть в малейшей степени повлиять на судьбу человечества — а я вовсе не куплюсь на эту идею, — то мне доставит величайшее удовольствие уклониться от этого долга. Благодарю за то, что ты предупредил меня. Теперь, когда я наконец-то знаю, что вам от меня нужно, у меня есть оправдание, которое я искал все это время. Я знаю здесь тысячи мест, где смерть приходит мгновенно и вроде бы безболезненно. Так что пусть Чарльз Бордман беседует с этими чужаками сам. А я…

— Дик, прошу тебя, не двигайся, — сказал Бордман, стоя в каких-то тридцати метрах позади него.

Бордману все это было неприятно. Но он действовал из необходимости и нисколько не удивился тому, какой оборот приняли события. В своем первоначальном анализе он предусматривал два равновероятных варианта: или Раулинсу удастся ложью выманить Мюллера из лабиринта, или Раулинс в конечном счете взбунтуется и выболтает всю правду. Он подготовился и к тому, и к другому.

Бордман теперь сам пришел в сердце лабиринта из зоны F вслед за Раулинсом, чтобы взять ситуацию под контроль, пока не произошло чего-то непоправимого. Он знал, что одна из возможных реакций Мюллера — самоубийство. Мюллер ни за что не покончил бы с собой от отчаяния, но вполне мог сделать это из мести. С Бордманом пришли Оттавио, Дэвис, Рейнольдс и Гринфилд. Хостин и прочие вели наблюдение с внешней территории. Все люди Бордмана были вооружены.

Мюллер повернулся. Лицо его выражало бурю эмоций.

— Прости, Дик, — сказал Бордман, — но мы должны это сделать.

— У тебя что, совсем нет совести? — спросил Мюллер.

— Когда речь идет о безопасности Земли — нет.

— Это я уже давно понял. Но все-таки думал, что ты человек, Чарльз. Я не понимал глубины твоего падения.

— Я бы предпочел не поступать так. Но придется. Пойдем с нами.

— Нет.

— Ты не можешь отказаться. Парень рассказал тебе, что поставлено на карту. Мы и так виноваты перед тобой сильнее, чем можем когда-либо искупить, Дик, и не стоит увеличивать счет. Прошу тебя.

— Я не покину Лемнос. Я не считаю, что у меня есть какие-то обязанности перед человечеством. И не стану выполнять ваше задание.

— Дик…

— В пятидесяти метрах к северо-западу от того места, где я стою, есть огненная яма, — заявил Мюллер. — Я собираюсь пойти к ней. Через десять секунд не будет уже никакого Ричарда Мюллера. Одно несчастье компенсирует другое, и Земля ничего не проиграет по сравнению с тем, как было до того, как я обрел эту свою особую способность. Поскольку вы, люди, не оценили эту способность раньше, не вижу причин позволить вам воспользоваться ею сейчас.