Александр Филиппов - Сказка без чудес

Где у олигарха имелось в собственности несколько металлургических и медеплавильных комбинатов, а значит, были и свои интересы.

Однако олигарх на звонок не ответил, сотовый его оказался недоступен, что Курганов тоже счёл нехорошим, тревожным признаком.

«Так-то вот, — угрюмо размышлял Александр Борисович, прикрыв тяжёлые веки, — и рождается, и помирает человек в одиночку. А между двумя этими важными событиями целая жизнь пролегает. Вроде бы насыщенная, наполненная тысячами значимых, неотложных дел. А оглянешься — вспоминаются на выходе всё какие-то пустяки, пустопорожняя, не оставляющая ни малейшего следа в душе, суета…»

За восемь лет губернаторства он привык к всеобщему уважению своего статуса, а со стороны чиновного люда, разного рода проходимцев и политиков, кормящихся из рук власти — обожанию и неприкрытому раболепию.

Да и то — как не считай, в первую сотню главных людей государства вошёл! Сколько там у нас регионов в России? Восемьдесят пять? Вот, восемьдесят пять, значит, губернаторов. Ну, ещё десятка два министров, глав федеральных ведомств. Всего сто человек, ну, может, чуть больше. И в их числе он, Курганов.

А ещё он единовластный, по сути, правитель, хозяин богатого недрами и хлебными урожаями края, главный распорядитель всех финансовых потоков, идущих в регион из федерального центра, и растекающихся затем ручейками по городам и весям Южно-Уральской области.

И у каждого такого ручейка, даже самого малозаметного, его люди. И от него, губернатора, зависело, куда эти финансовые потоки направить, и сколько из них зачерпнуть…

И как здорово, как хорошо тогда, восемь лет назад, начиналось всё это!

Сложилось так, что предприимчивый земляк, ловко прибравший к рукам в пореформенной России едва ли не все металлургические предприятия Южно-Уральской области, вознесясь к столичным, и даже международным высотам, не забывал своей «малой родины».

Наведывался периодически, любил, ностальгируя, скоротать вечерок на берегу древнего Урала, послушать баян, а то и самому сыграть, неуверенно тыча потерявшими сноровку пальцами в клавиатуру, похлебать простецкой ушицы, изрядно выпить, и закусить лакомством своей молодости — знаменитым «старгородским» пирожком с ливерной начинкой.

Эти-то фирменные, славящиеся в народе отменным вкусом и дешевизной пирожки ещё с советских времён, в специальных ящиках-термосах, чтоб не остывали, и поставлял ему мэр города Курганов, порой отправляя с оказией в адрес земляка-олигарха самолётом прямо в Москву.

Этим ли, другим чем, Курганов тронул-таки душу мультимиллиардера.

И как-то раз тот, будучи с очередным визитом на «малой родине», в минуты обильного застолья, встал со своего места во главе стола, подошёл к притулившемуся скромно на углу дальнего конца Курганову, пребывавшему в ежесекундной готовности куда-то сбегать, чего-нибудь подать, принести (те же «старгородские» пирожки, будь они неладны!). И, хлопнув его по плечу, заявил с хмельной решительностью во всеуслышание:

— А что, друзья, не двинуть ли мне Сашку Курганова в здешние губернаторы?!

И тут же сидевшие за столом прихлебатели и лизоблюды олигарха, имевшего, как знали все, некое влияние в Кремле, и даже числящегося в приятелях у самого президента страны, загалдели послушно, закричали дружно, изображая восторг:

— Конечно же, двинуть! Лучшей кандидатуры и не найти! Курганова — в губернаторы!

Дело прошлое, подумал тогда Александр Борисович, что это — пьяный, ничего не значащий и ни к чему не обязывающий разговор, секундная блажь вельможного земляка, и за нечаянным предложением тем на трезвое утро ничего не последует.

Однако земляк недаром стал олигархом, богатейшим человеком планеты, входящим в какую-то там верхнюю строчку списка долларовых мультимиллиардеров журнала «Форбс».

Ничего просто так он не говорил и не обещал, даже по пьянке.

И через месяц назначение вдруг состоялось!

Конечно, не в одночасье, не с бухты-барахты.

Сперва Курганова пригласили на личную встречу с президентом страны, отдыхавшим в ту летнюю пору в своей резиденции в Сочи.

Александр Борисович прилетел в курортный город в пассажирском «Боинге». Самолёт был под завязку наполнен отдыхающими, и претендент на должность губернатора нелепо, чужеродно выделялся из их безмятежных рядов своей сосредоточенностью, официальным, чёрным костюмом-тройкой, белой рубашкой и «патриотическим» красным галстуком в золотую искорку.