Александр Филиппов - Сказка без чудес

— То ли ещё будет… — загадочно пообещала тётушка, чем окончательно смутила племянника.

В кого он, в конце концов, э-э… трансформируется? В монстра?!

— Не переживай, — успокоила, угадав его мысленные опасения, Василиса Митрофановна. — Я же обещала, что под влиянием здешних мест в тебе дремавшие до поры, наши, наследственные, гены проснуться. Организм кое-какие дополнительные способности приобретёт. От старых болезней избавишься… А то как же тебе, хворому-то, три тысячи лет рядом с нами прожить?

— Но для чего? — стоял на своём Дымокуров.

Тётушка сдалась, призналась со вздохом:

— Мы, Глебушка, Хранители. Именно так, с большой буквы. Много тысячелетий назад, видя, в каком направлении развивается ваша, гомо сапиенсов, цивилизация, и не в силах противостоять её агрессивному напору, мы поставили перед собой цель сохранить хотя бы то, что оставалось. Природу, животный мир, знания…

— Знания?

— Да, знания. Будучи старше человечества на несколько сотен тысяч лет, живя на протяжении многих веков в ладу с природой, мы не калечили планету, стремясь подладить её под себя, перестроить. Или, как люди выражаются, покорить. И все эти сотни тысяч лет мы думали. И кое до чего, поверь мне на слово, додумались. То, что ты видел здесь — ступка летающая, клубочек-навигатор у бабы Ягоды, посох мой вот этот вот, — покачала она своей неразлучной тростью с серебряным набалдашником перед носом племянника, — позволяющий энергию мысли с силовыми электромагнитными волнами Земли воссоединять, концентрировать и усиливать… Да ещё много чего, у Хранителей в разных местах по планете рассредоточенных и оберегаемых нами тщательно… Однако человечество недостойно пока этих знаний. А потому мы храним их, сберегаем в тайных, недоступных местах…

— И много вас… нас, таких?

— Мало, — скорбно призналась тётушка. — Совсем мало осталось. Большинство погибли в неравной схватке за сбережение планеты. Нас и на крестах распинали, и на кострах сжигали, и, как врагов государства, расстреливали… Мы вот, община наша, здесь, в бору, и ещё несколько таких же в разных странах мира… И Заповедный бор этот, Глебушка, для нас вроде окопа на последней линии обороны. И мы его, даже если поляжем здесь все, до единого, не сдадим…

Сразу же после скандального заседания Законодательного собрания, на котором так и небыло принято обращение к главе государства по поводу передачи Заповедного бора в областную собственность, губернатора вызвали в Москву.

В Кремль, на встречу с Президентом России.

И хотя звонок из столицы с настойчивым приглашением, отказаться от которого было немыслимо, прозвучал накануне поздно вечером, а вылетал Курганов первым же авиарейсом «Южно-Уральск — Москва» в пять часов утра по местному времени, никого не известив о том, кроме Барановской, и отключив все имеющиеся у него мобильные телефоны, весь Дом Советов к началу рабочего дня, к девяти ноль-ноль, знал уже об этом тревожном факте.

Более того, искушенные во внутренней политике клерки сразу же решили, что губернатора вызвали для того, чтобы снять.

О, какая нервозность и дрожь охватила едва ли не поголовно всех обитателей домсоветовских этажей!

Сразу припомнилось вдруг, как недавно, всего-то восемь лет назад, триумфально входила команда вновь назначенного губернатора в главное административное здание области.

Как беспощадно, с мстительно-презрительной ухмылкой победителей, вышвыривали из кабинетов членов команды прежнего главы области, зачищая от них региональные министерства и ведомства, беспощадно, почти поголовно, вплоть до уборщиц, этаж за этажом, освобождая для себя, своих ставленников, жизненное пространство.

Как азартно делили должности, подбирали помощников, непременно из числа своих, проверенных, ни мало не заботясь об уровне их деловых и профессиональных качеств.

Главный критерий — преданность и надёжность, а ещё — способность лизнуть вышестоящее начальство так, чтобы оно сомлело от удовольствия…

А профессионализм… Что ж, давно известно, что не боги горшки обжигают. Тем более, что горшков было много, казалось, нескончаемое количество, и по поводу того, что в итоге неумелого обращения изрядное их число оказалось разбитым — никто особо не заморачивался. И черепков не считал.

Годы при власти миновали удивительно быстро, мгновенно почти, и теперь Дом Советов гудел, как растревоженный улей, чиновники суетились, мельтешили, перепархивали из кабинета в кабинет, шептались меж собой, страшась и не веря — неужели это всё? Неужто — конец?!