Журнал «Искатель» - Искатель, 2019 № 05

Иван Дмитриевич передал рисунок помощнику.

— Сударыня, сия процедура хоть и неприятна, но позволит нам установить истину. Пройдемте, только прошу, не надо слез…

Голова лежала изрубленным затылком на металлическом столе. Белая простыня, под которой было свернутое одеяло, доходило до подбородка, создавая впечатление, что под ней лежит целое тело.

Женщина охнула и отшатнулась от стола. Дикий взгляд скользнул по лицу мертвеца и остановился на мнимом теле.

— Господи! Ваня! Что с тобой сотворили? — Женщина захлебывалась в рыданиях и повторяла: — Это мой Ваня! Это мой Ваня!

Ее увели. Путилин заранее договорился о том, чтобы побеседовать с новоиспеченной вдовой в отдельной комнате.

Стакан с водой ходил ходуном в ее руке.

— Сударыня, вы готовы к разговору?

— Да, — едва слышно проговорила она. — Я два дня лила слезы в ожидании мужа, предчувствовала, что добром это не кончится.

— Извините, что именно не кончится?

— Он ходил торговать торбами, кнутами и рукавицами вдоль канала, а там места нехорошие, много нехороших людей.

— Как часто он ходил на торговый промысел?

— Почитай, каждый день. Говорил, что, мол, волка ноги кормят. С восходом солнца на ногах.

Альбина говорила, не поднимая глаз, комкала платок в дрожащей руке.

— Так. А два дня тому назад?

— Вышел из дома, как всегда. Я ему блинов напекла, он почаевничал, и с того часа больше я Ивана не видела, — опередила женщина очередной вопрос Путилина.

— С вашего позволения, хотелось бы провести обыск в вашей квартире на предмет выявления дополнительных улик, которые могут пролить свет на столь запутанное дело. Вы не против?

— Я? — Маленькая заминка и промелькнувшая искра настороженности. — Не против, только найдите этих изуверов.

— Постараемся сделать все, что в наших силах. В последнее время к вам никто не приезжал?

— Вообще-то нет.

— Нет или да?

— Из моей деревни Ирина Кузьмина, мы вместе росли… Только она здесь чуть ли не с год живет.

— А к Ивану?

— Нет. Не любил он, когда приезжали его родственники. Он из Псковской губернии.

Квартира Сорокиных была хоть и бедно обставлена, но сияла чистотой. Скатерти накрахмалены, словно их постелили в ожидании гостей. Пока агенты проводили обыск, Путилин поговорил с Ириной Кузьминой, девицей двадцати пяти лет. Ее грубоватое лицо как-то не вязалось с мягким приятным голосом.

— Давно приехали в столицу?

— Почитай, год.

— Где проживаете?

— В этом же доме.

— Чем зарабатываете на жизнь?

— Шью я. Сегодня вот Альбина попросила, чтобы с дитём понянчилась, пока она к вам ездила.

— Вы знали ее мужа?

— Ивана, что ли? Знала, а как же. Я ж частенько у них бывала, мы с одной деревни с Альбиной.

— Как они жили?

— Да как мужик с бабой живут? Чтобы ссоры были, то я не видала. — Она пожала плечами, стараясь не смотреть на Ивана Дмитриевича. — Но дите он шибко любил, вечерами с. рук не спускал, все нянчился. Вином Иван не баловался, как наши деревенские; ну, понятное дело, как всякий мужик, потреблял, не без этого.

— Хорошо. А когда в последний раз встречали Ивана?

— Да в тот вечер, когда он сгинул.

— То есть позавчера? И где?

— Шел, как всегда, в чайную на Тамбовскую.

Путилин отметил это «как всегда».

— И часто туда захаживал?

— Нет, — поняла свою ошибку Ирина и бесцеремонно спросила: — А что вы ищете-то?

Путилину вопрос не понравился, но он ответил:

— Следы преступления.

Собеседница вздрогнула.

Подошел Жуков, прошептал:

— Иван Дмитрич, очень у них чисто, будто нарочно убрались перед нашим приходом, даже полы поскоблили.

— Я думаю, здесь искать больше нечего. У меня есть другие соображения. Топора не находили?

— Нет, — покачал головою помощник.

— Ну и ладушки.

Его Величество Император Российский взирал с портрета на Ивана Дмитриевича Путилина и Михаила Жукова, молчаливо напоминая о неумолимо приближающемся сроке поимки преступников.

— Иван Дмитрич, вы говорили о двух женщинах…

— Я помню, — перебил его Путилин. — Все наличествует — и подозреваемые, и дом возле воды, но связать воедино, понять, что побудило их к такому зверству, я пока не в состоянии. Вот что, голубчик, проверь чайную на Тамбовской. Часто ли там бывал наш убиенный? Проверь и скобяные лавки поблизости от к его дома. Не покупал ли кто топор в последние дни? В особенно-I ста женщины. Иди, Михаил, иди…

Сам же Иван Дмитриевич отправился к извозчикам. Полдня потратил на опросы. Ни один не отозвался о Сорокине добрым словом. «Негодный человечишка» — таким был общий приговор. Похвалялся, что жена стала как шелковая: приучил ее к изрядному послушанию кулаком и плетьми, которых у него было в достатке. Продавал товару мало, но деньжата водились. К ребенку относился как к пасынку.