Песах Амнуэль - Смещение

Почему Вита взяла именно эту книгу? Именно тогда, когда появились бумаги Эверетта? Как она могла узнать, где стоит книга Бирна? Почему вырвала именно эти листы — где упоминается Лиз Эверетт?

Лаура заглянула в палату — Вита спала, положив теперь под голову обе руки. Дышала ровно, на пульте, который был виден через стеклянную дверь, горели только зеленые огоньки.

Лаура разложила на кушетке вырванные листы и попробовала вникнуть в содержание. Подумала о физике из Принстона, Бербидже, который сейчас, наверно, спал в отеле в Сан-Хосе. Странный человек этот Бербидж. Странный взгляд. Ощущение, будто смотрит не из «здесь-и-сейчас», а из иного пространства — времени. Будто он пытался играть роль — почему? Как он закуривал: то как человек, впервые взявший сигарету, то как опытный курильщик. Говорил то быстро, с напором, то медленно, будто внутренний «моторчик» переключался с третьей передачи на первую.

Позвонить ему? Лаура посмотрела на часы: четвертый час, однако! А сна ни в одном глазу. Звонить поздно — на западном побережье тоже за полночь. Утром, после разговора с Эвереттом, Бербидж наверняка позвонит сам. А сейчас хорошо бы уснуть. Вита спит. Все хорошо. Все будет хорошо. Все должно быть хорошо…

Какая-то мысль мелькнула так быстро, что понять ее Лаура не успела, но осталось ощущение, что без этой мысли, идеи, рассуждения она не поймет ни поступка Виты, ни смысла послания Эверетта, ни чего-то более глубокого и ей по жизни необходимого. Мелькнувшую мысль не вернуть — она хорошо это знала. Нечего и пытаться.

А ощущение осталось.

Когда электронные часы на стене палаты показали 5:32, Вита открыла глаза. Сознание было затуманено лекарствами, и она не понимала, где находится. Белый потолок. Медицинская аппаратура. Больница. «Значит, опять не получилось». На фоне невнятного, бормотавшего случайные мысли, сознания, эта мысль была четкой, будто написанной алыми буквами на потолке. Нужно было проглотить больше таблеток. Но ее начало тошнить уже после двадцатой. Она вспомнила записку, оставленную на столе. Почему-то только последнюю фразу: «Я обязательно увижусь с тобой в параллельной вселенной».

И сразу забыла.

Ей удалось повернуть голову, хотя что-то мешало, и разглядеть напротив дверь, белую на белом. За дверью спала мама. Вита ощущала ее дыхание — не слухом, а чем-то, что в глубине сознания могло проникать за любую преграду. Маму Вита чувствовала всегда. Мама была рядом, даже если уезжала на работу, которую Вита ненавидела, но знала, что, если бы могла, стала бы делать то же, что мама.

Мама спала. Значит… Вита не понимала, что это значит, причинно-следственные связи ускользали, тонкая ниточка движущегося времени рвалась при каждой мысли.

«В следующий раз, — сказал внутренний голос, — нужно съесть больше таблеток. И выбрать более сильные».

«Хорошо, — сказала Вита внутреннему голосу. — Только я не понимаю, о чем ты».

Внутренний голос обиженно замолчал.

Вита заснула с ощущением, будто она теперь не одна. И не с мамой, которая была с ней всегда, даже раньше, чем Вита родилась. Теперь их трое.

«Как тебя зовут?» — спросила она.

Внутренний голос не ответил. Просто не успел.

— Нужно было сделать копию, — сказала Эльза.

В новостях только что сообщили: из офиса адвоката, доктора Кодинари похищена рукопись известного физика прошлого века Хью Эверетта Третьего. Налет был совершен ночью, но прессе об этом стало известно лишь сейчас — полиция не хочет взаимодействовать с журналистами, «но мы постараемся держать наших подписчиков в курсе событий».

— Вы же знаете, Эльза, — буркнул Шеффилд, — у нас не было полномочий. И вообще, нас теперь это не касается.

— Да. — Эльза обычно доводила свою мысль до логического конца, шеф это знал и прерывал миссис Риковер лишь тогда, когда логический конец мысли был ясен ему прежде, чем Эльза произносила первую фразу. — Надо было спросить разрешения у доктора Кодинари.

— А доктор Кодинари, — насмешливо перебил Эльзу Шеффилд, предвидя, чем закончится начатая фраза, — должен был спросить разрешения у Марка Эверетта. А Марк…

Шеффилд замолчал. Он вспомнил. Неожиданно, будто увидел на экране три-д телевизора. Страницы лежали — точнее, стояли перед глазами — одна за другой, но он тем не менее видел их все, даже перелистывать было незачем.

— Господи… — пробормотал адвокат, а Эльза беспокойно спросила:

— Вы в порядке? Шеф?

— Все нормально. — Шеффилд тряхнул головой, отчего листы разлетелись по разным углам сознания, он их больше не видел, но в памяти осталось всё. До последней точки. До последнего знака минус, которым оканчивалась одиннадцатая страница.