Нелл Уайт-Смит - 150 моих трупов

И я тянулся. Понимая, что мои пальцы, скорее всего, не двигаются. Я не мог видеть. Но я надеялся. Я тянул. Сколько нужно времени, ритуалов и сил, чтобы проститься? Сколько нужно, чтобы простить себя, и что я буду делать, если я не дотянусь?

Где-то за телами я услышал голос демона. Он, по всей видимости, провожал Онвара и его спутников:

– Возьмите эту паромотрису! Она хорошая и скоро вас домчит до края долин! Ветка без разрывов, путь прямой. Сто километров в час поверху! Вы будете в Низком Ветре к обеду! Пусть ты не уберёг груз, но сохранил жизнь двоих пассажиров, мой дорогой олух, вернёшься героем, – вещал он, обращаясь к Онвару.

При этом он подошёл ближе ко мне, стащил с тела Инвы рюкзак. Её руки при этом шелохнулись. Коснулись моих? Я не почувствовал. Но мне… мне показались, что перчатки коснулись моей руки. Грубая ткань.

Демон понёс рюкзак с камнями, опять нахваливая молодого механоида:

– Устоял перед всеми искушениями, какими соблазнились твои старшие коллеги. Вернул Центру камни! Ну, так ты, по крайней мере, будешь рассказывать Центру. О том, что тебе в действительности этих таинственных соблазнов никто не предлагал, не говори, а то ещё глупее будешь выглядеть. Я же сразу тебя разглядел, ты редкий талант и юное дарование: в котёл прыгнешь – сухим вылезешь. А если серьёзно: сейчас ты плохо проявил себя, но со временем ты станешь очень хорошим специалистом. В том числе и потому, что не простишь себе этого путешествия. Ну, всех благ!

– До свидания, мастер, – слова Онвара еле-еле донеслись до меня.

Демон начал приближаться к грузу. Я ещё раз попытался пошевелить рукой. Никак не понять, дёрнулся ли палец, или это лишь иллюзия. Я по-прежнему не чувствовал связей вокруг себя. Искрящийся купол неба мне казался безжизненным. Под ним не шло бесконечного энергетического дождя. Часы больше не тикали, но я ощущал их. Остро чувствовал отсутствие звука, движения. Словно бы они, как и положено, каждую секунду звучали, но издавали тишину разного сорта. Тишину на «тик» и тишину на «так».

Я тянул собственную, невидимую мне руку к руке Инвы. Возможно ли, чтобы я дотронулся до неё? Прикоснулся? Этим я требовал то, чего я хотел от неё. Утоления моей нужды. Моей необходимости. Мне требовалось от неё больше, чем она мне когда-либо давала. Больше, чем вообще могла дать: одно прикосновение. Моё собственное прикосновение. Настолько собственное, какого раньше я никогда не знал и каким больше никогда не будет ни одно другое. Я должен отобрать его у немощи. У болезни, у смерти. Вырвать у всего света.

Хозяин Луны подошёл уже совсем близко. Почти наверняка он взял груз на перчатку. Остановился. Звук. Понять сложно. Он поднял голову от мощёной площадки станции? Улыбнулся?

– Сайхмар! А думал, что ты ещё долго проспишь! Больше того – я думал, что ты уже совсем не очнёшься. Мне жаль, что так вышло с тобой, но мне пришлось принимать наш поединок всерьёз, не следовало тебе работать так точно. Мне пришлось с тобой драться. Я хотел от тебя отмахнуться, просто оставить жить, но… прости, одним словом. И знай – ты сам виноват.

Я представил, как Сайхмар стоял перед ним. Сутулый. Со слишком живым взглядом на слишком морщинистом лице. Стоял, как старичок-скрежет из детских сказок. Вот-вот задаст лукавый вопрос. Старичок-скрежет задаёт один вопрос, но с того момента, как он задан, ты трижды на него ответишь, а третий раз ответив – умрёшь. Вот он, этот вопрос. Уже много времени зреет в мышцах и нервах Сайхмара. Он его уже очень долго задаёт. С рождения задаёт.

Он его произносит сейчас:

– Отпустишь?

– Пущу, – шутовским вычурным движением руки Хозяин Луны очертил невидимый для меня простор над Паровыми Долинами. – Что ж не пустить-то? Уходи, коли есть куда идти.

Сайхмар повернулся к нему спиной. Начал приближаться к нам с Инвой.

– Тела женщины тебе не отдам! – предупредил его Хозяин Луны.

И в его голосе сейчас, как никогда прежде, я легко различил неуверенность. Он говорил в спину старичку-скрежету. Он говорил в спину сказкам этого мира. Он пасовал перед ними. Они – яд для него. Он уже ответил на вопрос первый раз. Он этим стал их частью, а значит, начал непростительно далеко отдаляться от Луны.

Наши сказки – это нервы нашего мира. Наши железные дороги – его кости. А мышцы его – сами мы. Его сердце – это мы: живые. Он не понимал сказок земли, но врастал в них ногами. И так, может быть, головой он однажды перестанет касаться Луны.

– Отчего твоя печаль по телу Инвы? – пропел Сайхмар.