Нелл Уайт-Смит - 150 моих трупов

Я ожидал сильного толчка в начале движения, но тронулись мы совсем мягко, скорость возрастала постепенно. Вагончик паромотрисы двигался ровно, когда мы выбрались из депо и начали следование по бесконечной стальной паутине железных дорог. Основную скорость нам придал автоматический паровой двигатель при заходе на первый железнодорожный мост из огромного количества тех, что нам оставалось пройти.

– Это был последний внешний двигатель, – поделился со мной информацией демон, когда мы наконец почувствовали толчок, – больше мы ничего не можем контролировать.

Вскарабкавшись наверх, паромотриса вместе с нами на борту нырнула в туман. Он снова окутал нас, скрыв заботливо и эгоистично. Спрятал от оставленного нами позади несбыточного вокзала, над которым горело жидкое золото. В котором обустроилась смерть. Путь очень скоро поднялся наверх, и мы увидели здание вокзала в последний раз, когда проезжали по мосту, находившемуся восточней и выше него.

За ним всё оказалось черным-черно. Теперь стало видно, что сам вестибюль открывал дорогу к небольшому городку из жилых домов и зданий мастерских, со временем выросших вокруг станции. Выросших, чтобы утонуть в чёрном всепожирающем озере войры.

Проеденные насквозь, оставшиеся без крыши, дома тянули свои скорбные остовы вверх, к нереальному небу, пульсирующему светом.

И тут что-то мелькнуло над нами. Проехало мгновенно. И, словно его и не было, скрылось в тумане. Демон быстро подошёл к стеклу и посмотрел наверх, задрав голову.

– Живые паромотрисы ещё остались и курсируют здесь неподалёку, – произнёс сосредоточенно Хозяин Луны, – вот что я подумал – если будем ловить их, то я мог бы создать перчатками воздушный рукав с повышенным сопротивлением воздуха. Это стало бы своего рода тормозом, и паромотриса могла бы здорово потерять в скорости. Конечно, это довольно опасно (как опасно вообще всё, что касается работы с давлением), но может помочь.

Я надел на ботинки найденные здесь специальные накладки с небольшими шипами, позволяющие безопаснее держаться наверху вагончиков. Металл их поверхностей не был гладким, наоборот – его рельеф также помогал держаться на нём механику.

Подготовившись, я приблизился к двери в паромотрису. Она не открывалась на петлях, как дверь в поезд, а отъезжала на полозьях вбок, поскольку повторяла сигаровидную форму основного каркаса. Подумав немного, я открыл её и, несмотря на встречный ветер, высунулся, чтобы посмотреть наверх.

Очень плотный туман и шорохи повсюду. Но это уже не страшащие перешёптывания тёмных призраков прошлого. Не искажения истин в неверном свете Луны. То, что окружало нас, теперь представлялось мне до крайней степени чистым. Возвышенным. И это переживание доверительной нежности и тепла в собственном сердце чудилось мне принадлежащим некому сверхъявственному миру. Словно не я это чувствовал, а кто-то другой во мне.

И всё же вдохновением, каким оказался полон туман вокруг, мне захотелось поделиться с Сайхмаром. Я обдумывал эту мысль, по мере того как паромотриса карабкалась на очередной железнодорожный мост, постепенно теряя скорость первоначального толчка.

– Поскольку вагон мёртв, то он не может сам определять, когда ему нужно получать новый толчок от внешнего двигателя, а мы на такой скорости в этом бессильны, – прокомментировал Хозяин Луны. – Когда именно мы остановимся, зависит от рельефа путей, но уже сейчас можно сказать с точностью, что сделаем это мы насовсем.

Ни я, ни Сайхмар не ответили на это. Я понимал, что должен вступить в диалог, но не стал. Я просто наблюдал за механикой машины, проявляющейся из-за светлой вуали. Ловил глазами рябь от движений паромотрис то тут, то там. Всё вместе это складывалось у меня в голове в какой-то образ странной ненавязчивой музыки, приятной настолько, что ею можно наслаждаться бесконечно.

Небольшой участок Машины, застроенный рабочим посёлком промышленных альпинистов, сменился новым, необычайно открыто спланированным мостом. На мгновение мне показалось, что мы вовсе не едем, а парим необъяснимым образом над механикой и туманом. Несёмся прямо по воздуху.

Сайхмар положил мне руку на плечо. Я обернулся к нему. Улыбнулся тепло.

И он выпихнул меня из вагона.

Первое, что я почувствовал, ещё до осознания произошедшего и до ужаса, – касание перчаток Сайхмара к моей плоти. Он собирался войти в оперирование моим телом. Я понял, что теперь должен полностью и абсолютно довериться операторскому искусству коллеги. Но я не мог. Разница в доверии, что я оказывал ему и Инве, в действительности была огромной. Непреодолимая пропасть.