Нелл Уайт-Смит - 150 моих трупов

– Наверное, войра хваталась за ваши родные камни и тянула к себе энергию. В таком случае камни проявляют эмпатию и в мозгу это выражается как спонтанно возникающие яркие воспоминания. Это действительно нехорошо, истощает силы, и даже может убить. Я беспокоился за вас.

– Её целью были не мы, а вы. Что именно она желала получить?

Демон замедлился, расправил плечи и вздохнул, поставив руки на пояс. Он ответил спокойно и даже несколько устало:

– Ничего. Она просто хотела жить, Риррит. Это является основной целью не-живых организмов. Просто жить.

– Вы уходите от вопроса.

– Нет, – отозвался он, и снова показался мне на глаза, – просто ты неправильно его задаёшь. Эта войра насыщалась бесконтрольно слишком долго, чтобы не получить неких зачатков коллективного разума, какой есть и в вашей бригаде, к слову сказать. Но эти миллионы микроскопических механизмов развились уже достаточно сильно, для того чтобы понимать всю глубину своей беззащитности перед миром и мстить ему за это. У них нет цели. Нет души или кровной связи с будущим этого мира, нет ликры. Они не-живые, но хотят стать живыми или, по крайней мере, мимикрировать под живых достаточно убедительно, чтобы никто их не трогал. Для этого им не помешал бы демон-хранитель, заточенный под заботу о механике и достаточно развитый для того, чтобы компенсировать их собственную… неполноценность.

Продолжая диалог, я поднялся на ноги и направился к той паромотрисе, о ком сейчас заботился Сайхмар:

– Я думал, что вы несамостоятельное по отношению к Луне существо.

– Ну, обозвал так обозвал, – отозвался беззлобно мастер Луны. – Конечно, ты правильно думал, но с каждым мгновением, что я провожу вдали от Луны, ей всё проще кинуть меня и сделать себе нового демона. Вы, живые, отлично умеете создавать собственных демонов. Но… смогу ли я существовать после этого? И даже сменить домен? Я не хотел бы этого знать, потому что не желаю даже подумать о той боли, что буду испытывать, понимая всю глубину не-жизни этого агрессивного и бессмысленного конгломерата, только что пытавшегося меня… перенанять. Я не хочу никогда испытывать за них их боль, что я никогда не смогу им объяснить. Ты… хотя бы примерно понимаешь, о чём я говорю?

Я оглядел паромотрису:

– Нет.

Сайхмар позвал нас, издав серию щёлкающих звуков, передававших его крайнюю увлечённость предметом нынешних занятий и желание поделиться ими. Мы подошли. Он показал механизм, с кем до этого работал, и карту, добытую им ранее.

Я абсолютно точно понял, что мой коллега предлагает стартовать на этом транспорте и забраться настолько далеко, насколько позволят ещё работающие внешние двигатели, а там пересесть в другой вагончик.

Сайхмар что-то тихо сказал, обращаясь к Хозяину Луны, тот отдал знак отрицания и поспешил вернуться к занимавшим его до этого делам.

Я заметил, что Сайхмар недоволен этой реакцией, и поэтому решил всё для себя разъяснить:

– Что именно вас не удовлетворяет в предложенном Сайхмаром решении?

– Полное отсутствие расчётов к нему. Оттолкнувшись раз, мы сможем разве что дёрнуть за стоп-кран, а другого контроля у нас нет и не будет: мы не можем точно предугадать скорость, которую придаст паромотрисе двигатель, мы не знаем точного пути – какие сейчас впереди нас переведены стрелки, не представляем, где находятся остальные вагоны… ничего! Это всё равно что совершать прыжок веры…

– Вы этого требуете от нас постоянно.

– …В жерло вулкана. Можно верить во что угодно, пока летишь, но внизу-то всё равно лава. Я боюсь контактировать со здешней колонией насыщенной войры, но, если мы пойдём пешком искать новое место для старта, контроль происходящего останется за мной.

Я принял решение:

– Мы последуем выбору Сайхмара. Вы вольны поступать по своему желанию.

Он обернулся ко мне. Судя по мимике лица – собрался спорить, но почему-то остыл и не сказал ни слова против. А вместо этого, потеряв запал, тихо попросил:

– Обещай не дать мне умереть слишком далеко от тебя.

Во взгляде демона в противоречие его тону не содержалось просьбы, но он смотрел словно куда-то внутрь моей души.

Отвечать я не стал. Вместо этого отвернулся и занялся своими делами. Он тихо поблагодарил меня в спину.

Через несколько десятков минут мы подготовились к отправлению и вошли внутрь вагона.

Здесь в обветшалых его интерьерах и раньше выглядевших весьма аскетично я не испытывал той светлой торжественной печали или чувства благодарности, что переживал, глядя на мёртвую механику в последнее время. Грусть. Чувство жалости. Сожаление об ушедшем маленьком чуде, но не более того.