Нелл Уайт-Смит - 150 моих трупов

Что бы ни совершила Инва, её искупление вело тело этой женщины дальше по её собственной дороге. И там я не смогу остаться с ней. Я коснулся часов.

Мимо тянулся туман.

– В старом мире иногда, говоря «Центр», подразумевали «Судьба». Забавно иногда менять эти слова местами. – Рядом со мной оказался посажен труп именно той рыжей девушки, о ком я только что размышлял. Я сразу же поднялся. Такое поведение являлось грубым нарушением протоколов безопасности. Тело женщины повернуло голову. Подняло на меня нефритовую зелень глаз. Её голосовые связки спросили: – Ты не находишь?

Я проследил за связями, на которых её держали. Они оказались размыты, как блуждающие в тумане тени. Но шли от локомотива. Его сердца.

Я сообщил:

– Господин, такое использование тел противозаконно. Я вынужден пресечь вашу деятельность.

Потянулся, чтобы оборвать связи.

– Не нужно, послушай, постой! Что, если мой оператор не Хозяин Луны? Что, если это она, это… Инва? Что, если это я? Здесь повсюду туман. Ничего не видно. Мы спрятаны, скрыты. Стёрты со всех карт нового мира. И здесь мы можем… Риррит…

Я медлил, потому что не мог не восхититься операторской работой. Мелкая мимика лица. Покрасневшие от проступивших слёз глаза. Дрожащие в кроткой скромности пальцы. Руки напряжены. Словно бы тело сдерживало движение, требующее прикоснуться ко мне.

– Я оценил ваш талант. Но я представитель…

– Риррит, не надо. – Поворот головы. Дрожащая в красной сеточке сосудов радужка. Резкий спазм в уголке губ. Вздох. Почти нервно. Ювелирная работа. Связи мягкие, обволакивающие. Почти поющие сами собой. – Риррит, прошу. Ты знаешь, знаешь, как узнать правду. – И снова поднимается опущенный только что в стеснительно-нежном порыве взгляд. И словно отсвет эмоциональной памяти сияет изнутри нефритовой радужки. Я видел. Видел в этом несовершенства. И ими, как и всем прочим, я оказался абсолютно восхищён. – Не отвергай меня…

Я оборвал связи. Мягко принял тело. Составил в голове порядок возвращения физических параметров в стандартные положения.

И поезд встал.

Резкая остановка не повредила ни мне, ни телу. Исправность поезда – вопрос вне моей компетенции. Я провёл тело назад. К остальному грузу.

Инва посмотрела на меня смурно, когда я возвращал его. Мне показалось, что она осудила меня за то, что я его вёл. Значит, я всё понял правильно: моя коллега не отпускала тело из состава груза. Но она решила, что я забрал его в личных исследовательских целях. Что не понравилось ей. Войдя в визуальный контакт, я дал понять, что привожу груз в целостность. Не допускал отступления от инструкций. Инва полностью проверила тело. Мне показалось, что разделила мои опасения, но не мог бы сейчас утверждать этого точно.

В этот момент мимо нас быстро прошёл Хозяин Луны.

Он выглядел сосредоточенным. Не обратился к нам. Исчез в дверном проёме.

Я проводил его взглядом. Не думаю, что если бы он устроил спектакль, то упустил бы возможность обсудить его эффект. Даже если в результате сломалось бы сердце поезда.

– Шат, Скарри, проверьте быстро, не сорван ли где стоп-кран! – крикнул он. В голосе мелькнула озабоченность. – Все вагоны проверьте.

Если он играл на публику, то получалось хорошо. Пока он проходил мимо, я не заметил ни тени притворства в его озабоченности. Между тем напускное и истинное волнение отличаются задействованными в выражении эмоции мышцами. Это касается не только лица. Всего тела. Однако верно и то, что оператор рыжей женщины являлся первоклассным мастером. Такому несложно изобразить волнение, как Хозяину Луны, или укор, как Инве.

Поезд стоял. От прекращения движения проснулся Сайхмар. Он приподнялся на локте, сонно взирая на груз и на нас с Инвой. По привычке, я чувствовал, как сильно на него повлияли огромные нагрузки, от первой атаки бегунов и последовавшего за ней перегона Машины, когда в конце ему пришлось одновременно защищать груз и драться. Я не сумел получить представление о том, насколько сильно Сайхмару пришлось дёрнуть того, убитого им, последнего из тех пятерых бегунов. Закономерными являлись теперь и ломота во всём теле, и головокружение, и тошнота. Расщеплённые звуки. Ему бы сутки, чтобы прийти в себя.

– Да что с тобой такое?! – донеслось спереди. Демон обращался к сердцу поезда: – Нет, я не запрещаю тебе ломаться: если хочешь, то воля твоя! Вперёд! Но только скажи почему?

Однако целые сутки на отдых мы позволить себе не могли. Даже если подключить к регулярным дежурствам Онвара. Онвар не готов. Запас прочности нашей бригады таял.