Николай Васильев - Хроники тридцатилетней войны [СИ]

— Еще вопрос Лаура: куда я могу Вас отвезти, чтобы Вы почувствовали себя в безопасности?

— Такого места нет, мой принц: к отцу, графу ди Лекко, я вернуться не могу, а про родных своих в других городах знаю, что они выдадут меня ему по первому требованию.

— Итак, Кристиан, — вмешалась Беатриче, — вместо одной гири на шею Вы рискуете обзавестись двумя…

— Жаль синьориты, что вам не по семь лет: я с удовольствием стал бы изображать вашего брата. А теперь буду вроде дядюшки, которому надо сплавить замуж двух племянниц…

— Вот как, — сказала Беатриче. — Мне мое будущее возле Вас представлялось в ином свете.

— Не спеши с выводами, Беатриче, — сказала с улыбкой Лаура. — Его сиятельство проводит большую часть времени в походах и лишен элементарных удобств. Разве не в наших силах ему их создать?

В Новаре Кристиан поселил дам в графской (уже своей) резиденции и сначала в смежных покоях, но Лаура подошла к нему и мягко убедила, что хочет жить независимо и лучше в другом крыле палаццо. Вечером он устроил ужин, на который позвал еще своих полковников. К его удивлению трое из них явились с миловидными дамами — как оказалось, вдовами местных баронов и синьоров, убитых в войнах. Так что Беатриче и Лаура оказались не одни в кругу мужчин — тем не менее, именно на них были обращены все мужские взгляды. Лаура в этих взглядах явно купалась, Беатриче ежилась. Кристиану пришлось представить их обществу под истинными фамилиями и при словах «синьора ди Борромео» новарские дамы переглянулись.

Застольный разговор быстро свелся к предстоящей войне, и полковники заверили своего фельдмаршала, что их подразделения к ней вполне готовы. Пошли тосты: за кирасир, за гусар, за драгун, за мушкетеров, за егерей и за артиллеристов. Выпили еще за общую победу, после чего мужчин вино, наконец, одолело, и они стали пить за любовь: к женщинам вообще, к присутствующим женщинам, а затем конкретно за «прекрасную Катарину», «прелестную Виолу», «чудесную Цецилию» и лишь в конце граф Крайирж отважился на тост «за бесподобную Лауру», а Кристиан (руку которого Алекс очень придерживал) поднял бокал «за непревзойденную Беатриче». После этого пить стало вроде не за кого, а пить просто так дворянская этика не позволяла. Соответственно, фельдмаршал встал из-за стола, давая понять, что ужин окончен — и все быстро разошлись. Быстрее всех удалилась Беатриче, так что Кристиан не успел условиться с ней о встрече перед сном.

Спустя полчаса, освежившись водой с ног до головы, он подошел по галерее к покоям Беатриче и легонько постучал в частично застекленную дверь.

— Я сплю, — послышалось в ответ.

— Беатриче, нам надо поговорить.

— Мне не надо…

— Беатриче, я все равно войду.

— Велите своим людям сломать дверь?

— Я найду способ.

— Ищите, Кристиан.

Кристиан, проклиная Алекса, извлек из-под рубашки крестик, усыпанный мелкими брильянтами, процарапал гранью алмаза круг на стекле возле предполагаемой рукоятки, выбил стекляшку и, просунув руку в дыру, открыл дверь.

— Браво, — сказала Беатриче с постели, полуосвещенной луной. — Вы брали, видимо, уроки у своих егерей?

— Беатриче, — начал проникновенно Алекс устами Кристиана. — За что Вы ко мне так немилостивы?

— Возможно, за Ваш тост, принц. Я действительно непревзойденная: тупица, курица, дура. Возомнила невесть что о своих и Ваших чувствах…

— Мои чувства к Вам были и остаются пылкими и нежнейшими. Вы самая блистательная из девушек, встречавшихся мне в жизни. Когда я узнал, что Вас отправили в монастырь, сердце мое сжалось от сочувствия к Вам и от сознания, что я больше не увижу эти проницательные глаза и не услышу речей, полных острот и шуток, которых так не хватает в нашей унылой жизни. Рядом с Вами и я становился веселым, ироничным и даже беспечным…

— Разве мужчинам нужна от женщин только веселость? По-моему, главное ваше чувство — похоть. Вот ей вы готовы предаваться день и ночь, не взирая на то, что за женщина перед вами, веселая или спокойная, была бы лишь пышной… Вроде этой Лауры. Она ведь притягивает Ваши взоры? Или Вы посмеете это отрицать?

— На моем пути встречались именно такие женщины, и я отдавал им должное. Пока не встретил Вас и понял, что принимал за зерна плевелы. Теперь я не дам себя обмануть и главное, чего теперь боюсь — быть отвергнутым Вами. Только Ваша любовь может дать мне утешение и уймет жар в крови…

— То, чего Вы просите у меня, постыдно для женатого мужчины…