Николай Васильев - Мистификаторы [СИ]

Встала элегантная пятидесятилетняя дама и стала читать с листа:

«Объект эксперимента 201.. относится к категории интровертов-недоинтеллектуалов. Определяющий тип социального поведения негативный, навыки общежития почти не выражены. В этом повинны эдипов комплекс и, вероятно, травма отнятия от материнской груди, осложненные синдромом единственного отпрыска. Это предопределило эмоциональную и социальную агрессивность объекта и его паразитирование на материнских инстинктах девушек, которые всегда в нем в итоге разочаровывались. Доминантную травму отлучения от груди он сублимирует, притворяясь бунтарем и аутсайдером, не вписываясь в итоге ни в рамки семьи, и в рамки общества. Подобная личность обречена на роль пассивного потребителя впечатлений, а в зрелом возрасте — одинокого циника». У меня все, но я знаю, что магистр Максвелл что-то хочет добавить.

Встала Ванесса-Жюли-Лили:

— Общаясь с объектом, я до некоторой степени подпала под его эмоциональное влияние. Во-первых, в связи с физическим влечением, которое я по взятой роли форсировала, а во-вторых из чувства сострадания — так старательно он маскировал свои психические недостатки множеством обманов, сознательных и бессознательных.

— Как Вы полагаете, — спросил Кречмер, — в структуру его личности заложены антиматримониальные моменты?

— Да: неверность, себялюбие, быстрая пресыщаемость.

— Поддается ли объект психотерапии?

— На мой взгляд, не поддается.

— А Вы как думаете, Морис?

Кончис заговорил, не поднимаясь с места:

— Кажется, все согласны с тем, что для первоначальной задачи объект подходил идеально. Однако мазохистская часть его натуры извлекает удовольствие даже из теперешнего обсуждения его психических уродств. Полагаю, что дальнейшее внимание для него пагубно, а для нас бесполезно.

— Кто-то еще хочет высказаться? — спросил Кречмер. — Нет? Хорошо. Перейдем к финалу. Напоминаю, мистер Эрфе, Вы — судья и настал срок вынесения приговора нам. Потому мы озаботились поисками козла отпущения. Впрочем, Вы не против, если это будет коза?

Макс пожал плечами. Тогда Кречмер кивнул мисс Максвелл. Она вышла из-за стола, подошла к трону и смиренно остановилась, глядя в пол. Из-за трона вышли до того невидимые Максу служители — вместе с тяжелой деревянной рамой, которую стали устанавливать возле девушки. Закрепив ее подпорками, они повернули Жюли (как продолжал ее называть попаданец) спиной к трону, расстегнули платье и оголили ее до пояса. Затем привязали к верху рамы кисти девушки и надели на голову глухой кожаный колпак, прикрывший и шею. И вновь отошли к трону, по обе стороны от Макса.

— Вот коза отпущения, — строго сказал Кречмер, — а вот орудие экзекуции. Тут он достал из-под стола витую плетку и положил перед собой. Вам предстоит стать не только судьей, но и палачом. Если Вы, по примеру римских императоров, укажете большим пальцем вниз, то Вас развяжут, и Вы сможете наказать виновную — но не более трех ударов. Если же проявите милосердие, то укажите пальцем вверх и, после процедуры дезинтоксикации, расстанетесь с нами навсегда.

Макс напряженно посмотрел на Кречмера, потом на Кончиса и показал пальцем вниз. Кречмер кивнул, и служители отвязали Макса от трона: сначала ноги, потом руки. Макс встал на ноги, стал растирать руки, потом содрал кляп, размял губы и сказал:

— Сволочи!

Один из служителей подал ему плетку и как бы ненароком перекрыл подход к столу. Макс взмахнул плеткой и ударил по подлокотнику: получилось хлестко.

— Коза, говорите? — вопросил он в пространство, сделал шаг к Жюли и махнул плеткой снизу — так, что кончик задел спину. Жюли вздрогнула. Служители остались недвижны.

«Дадут ударить, как думаешь?» — спросил он Николаса.

«Думаю да. Но не стоит».

«Гадов этих бы прищучить, но к ним не пустят точно…»

Макс бросил плетку на пол и пошел к столу. Служитель взял его за локоть, но Кончис мотнул головой. Макс подошел к нему, навис и почти выплюнул слово:

— Элисон!

Кончис остался непроницаем. Макс развернулся и пошел назад, к трону. Сел на него и стал ко всему безучастен. Участники «семинара» поднялись из-за стола и начали понемногу выходить из подвала. Жюли отвязали и она тоже ушла. Макс остался один.

Вдруг в кармане его джинсов раздался телефонный звонок. Он вздрогнул, вынул мобильник, увидел незнакомый номер, недоумевая, поднес к уху и закричал:

— Что? Элли!! Ты жива?! Да что такое, отключилась!