Николай Васильев - Мистификаторы [СИ]

— Да-а. Вот морочит, так морочит. Но мне все же непонятно: для чего дурил меня ты, с сифилисом? От Кончиса своего манеру перенял?

В этот напряженный момент Николас спонтанно оттеснил Макса в сторону.

— Похоже что так, Элисон.

— Эта девушка красивая? — стала прозревать Элис. — Ты был с ней наедине?

— Не бери в голову, Элли. Она малая часть этого спектакля.

— А то я тебя не знаю. Для тебя — большая!

— Она совсем не похожа на современных девушек. В ней мало плотского.

— Уж ты постараешься отыскать. Оживить эту мумию…

— Элисон, не смеши меня…

— Что-что?!

— Ты права, Элисон. Надо быть честным. Она мне очень нравится. Познакомься я с ней завтра, то сказал бы: гуляй, я люблю Элис. Но это случилось неделю назад, до твоего звонка. И по возвращению на остров мы неизбежно встретимся…

— Люблю Элис… — горько произнесла рухнувшая с вершины счастья девушка. — Ты меня любишь, пока не подвернется кто-нибудь посимпатичней. Вот и подвернулась…

— Я понимаю, что запутался…

— Ни слова больше! — сказала Элисон, резко вставая с постели и надевая пеньюар. После чего прошла на лоджию. Николас тоже встал, оделся и, подойдя к девушке, приобнял за талию.

— На хер иди! На хер! — гневно высвободилась она. Николас отошел на пару шагов, помолчал и (в том числе под давлением Макса) вновь заговорил — медленно, веско:

— Когда я ехал на встречу с тобой, думал, что буду сдержан и плавно завершу наш роман. Не получилось. И не могло получиться, потому что чувствую: наш союз неискореним. Никакие прочие мои или твои увлечения поколебать его не смогут.

Элисон выслушала его, глядя в пол, но вот подняла голову:

— Хорошо. Если так, завтра я уволюсь. У меня кое-что отложено, да и ты теперь не нищий. Поедем на твой остров и купим домик. Выдержишь эту тяжкую ношу — жить с той, которая тебя любит?

— Вот опять, Элисон, ты мчишь наскоком… — вяло отреагировал Николас.

— Да или нет? — жестко спросила Элис. — Вижу, что нет.

— Просто потому… — начал новую бодягу Эрфе, но Элли выскочила с лоджии и стала пытаться открыть дверь номера. Николас подбежал, оттащил ее к постели, повалил и попытался зацеловать…

— ПУСТИ! — во весь голос закричала Элис.

— Элли, ради бога…

— НЕНАВИЖУ! ПРОЧЬ!

И бурно зарыдала. Из соседнего номера стали стучать в стенку: «Вы что там, взбесились?»

— Уйди… Прошу, уйди… — прорвались сквозь рыдания слова Элисон. Николас постоял возле нее и вышел из номера. Элис продолжила плакать, но тише. Вдруг ожил ее мобильник с незнакомым номером на экране. Элис решила ответить:

— Да? — спросила она слабым голосом. — Морис Кончис? Поговорить со мной? О чем? Хорошо, я выйду из отеля через полчаса. Хорошо.

Спустя неделю, в субботу, Николас вновь подошел со стороны поселка к веранде виллы Бурани — одетый уже цивильно, с элементами щегольства. Кончис словно ожидал его (впрочем, охрана-то на что?) и вышел загодя навстречу:

— Привет, Николас. Как съездили в Афины? Виделись с подружкой?

— Нет, — соврал потомок аристократов. — Ее в последний момент перевели на другой рейс.

— Какая жалость. Ну, давайте пить чай. Мария!

Вышла Мария с подносом, и вскоре к чаепитию было все готово. Уселись.

— А как поживают сестры? — спросил в упор Николас. — Где они все-таки живут?

— Сейчас на яхте, — чуть усмехнувшись, ответил олигарх. — Лили скоро появится здесь.

— Лили? Мне она призналась, что ее зовут Жюли.

— Это входит в ее игру, — вежливо пояснил Кончис. — И в диагноз заболевания: раздвоение личности.

— Жюли — шизофреник? Вот уж непохоже: естественна, умна, прекрасно образованна…

— Связь между развитым интеллектом и шизофренией широко известна.

Николас криво заулыбался:

— С каждым днем, проведенным здесь, мой нос все вытягивается…

— Вас водят за нос? Только не я.

С этими словами хитрый грек вытащил из под стола приготовленную книгу и подал собеседнику. Николас взял ее и прочел заглавие: «Введение в психиатрию».

— Прочтите заложенную страницу, — предложил Кончис. Николас с недоумением прочел: «Характерным признаком шизофрении является образование маний, правдоподобных или же нелепых. Мании сопровождаются повышенной самооценкой или самоуничижением. Зачастую мания не затрагивает обширные сферы сознания и потому пациент представляется совершенно здравомыслящим».

— И какова же мания Жюли? — вскинул голову Эрфе.