Николай Васильев - Похищение из сераля [СИ]

Вот парни подошли совсем близко, причем на их лицах читалось недоумение: почему этот баран не спешит к финишу за своим выигрышем? А жертва сунула руку в боковой карман пиджака, шагнула им навстречу, сокращая дистанцию, и вдруг из нагрудной бонбоньерки вырвалась струя одеколона, угодившая точно в глаза первого налетчика! Максим сделал еще шаг, обходя согнувшегося, и нанес удар раскрытой ладонью в переносицу его спутника. Тот упал на колени как оглоушенный бык и выронил из руки что-то вроде шила. Макс же повернулся назад и ударил в висок ребром ладони первого неудачника, обеспечивая ему сотрясение мозга. После чего он огляделся, не увидел вокруг ни одного свидетеля нападения (все были у финиша, обступив гонщиков), подобрал шило и побежал к Агате с Адольфом, которых поставил еще в начале гонки на место с хорошим обзором, метрах в 300 от финиша.

Беспокоился он не зря: через полминуты он увидел их спешащими по тропинке к финишу и к своему палачу, шедшему навстречу.

— Эй ты, скотина! — крикнул Макс. — Стой на месте! Я тебе, тебе кричу, идиот!

В итоге остановились и брат с сестрой и налетчик, развернувшийся на крик. Макс сноровисто набежал на него и применил те же удачные приемы: впрыск одеколона в глаза и удар ладонью в переносицу. Нагнувшись к упавшему, он пошарил в его рукавах, достал аналогичное шило и показал ошарашенным аристократам, успевшим к нему подойти.

— Крупный выигрыш на гонках получить оказывается непросто, — пояснил Городецкий. — Меня только что пытались подколоть, а потом я вспомнил про вас. Могу отдать на память это шило.

— Боже мой! — воскликнул Адольф. — Мы могли погибнуть из-за какой-то тысячи крон!

— А кто победил?! — вскричала Агата.

— Саша, конечно, — успокоил ее Макс. — А сейчас мы пойдем выжимать выигрыш из потерявшего большинство своих охранников бухмахера…

— Вы такой невозмутимый, Макс! — восхитилась наконец Агата. — И очень умелый и опасный воин. Ведь Вы одолели всех голыми руками?

— У меня есть для подстраховки револьвер, — сообщил Городецкий. — Но это шумное оружие и потому на публике малоприменимое.

— А что Вы ему впрыснули в глаза? И как? — продолжила докапываться наблюдательная дева.

— Одеколон, — сказал Макс. — А применил пульверизатор.

И он вынул из кармана резиновую грушку и флакончик, а из бонбоньерки — тонкий шланг с распылителем на конце.

— Так Вы, выходит, знали о готовящемся нападении? — возмутился Адольф.

— Я предположил, что с крупными выигрышами «жучки» так просто не расстаются. И соответственно приготовился.

— Но нас зачем в это безобразие втянули?!

— Я ошибся с процентом вероятности нападения, приняв его за 25–30. К тому же я полагал, что успею вас защитить.

— Ади! — вскричала Агата. — Ты настоящая неблагодарная тварь! А Вы, Максим, благородный рыцарь, которого мне страшно хочется поцеловать!

— Агата! — зашипел Адольф. — Твое бесстыдство переходит все границы! Никогда больше я с тобой на сомнительные развлечения не пойду!

Удачи на гонках отметили в том же ресторане. Капиталы Максима и Александра увеличились за этот день на пять тысяч крон, а у Агаты — на две тысячи. А еще пятьсот крон Коловрат получил в качестве призовых, которые и пустил на оплату банкетного зала на двадцать персон. В качестве гостей тут были шеф распорядитель Ридербергской гонки 35-летний имперский князь Карл Йоган Траутмансдорф-Вайнсберг (назначенный императором курировать мото- и автоспорт в империи) в сопровождении жены Мари фон Ауэршперг (тетки Агаты), граф Отто фон Гаррах (сосед Коловратов в Богемии) 44 лет с женой Каролиной лет тридцати, князь Карл Кински (другой сосед, 49 лет) с женой Элизабет Вольф-Меттерних, 33 лет, пары великосветских знакомцев Саши (Рудольфа Эстерхази 27 лет и Райнера Палффи 35 лет) и, соответственно, Адольфа и Агаты Ауэршпергов, а также нескольких мотогонщиков из числа дворян и их спутниц.

Имперский князь сказал, разумеется, прочувственную речь в честь мото- и автоспорта, «олицетворяющего прогресс в начале нового, обещающего стать феноменальным столетия», затем похвалил присутствующих гонщиков и особо победителя Ридербергского ралли Александра Коловрата, будущего графа Австро-Венгерской империи. Ему и гонщикам дружно похлопали и выпили по первому бокалу шампанского. Потом стали выступать по нисходящей князь Кински, граф Гаррах, Райнер из княжеского семейства Палффи, Рудольф из такого же семейства Эстерхази и Адольф от князей Ауэршперг. К этому времени шампанское уже вскружило бражникам головы, а дамы стали все чаще посматривать в сторону двери, за которой раздавались мелодии одна прекраснее другой. Тем не менее имперский князь, руливший тостующими, требовательно посмотрел в сторону Городецкого. Максим, внутренне ежась, встал над столом и начал говорить: