Николай Васильев - Похищение из сераля [СИ]

— Меня тоже рядом с тобой наболтало, — возразил Максим. — К тому же это было бы не по-товарищески. Завтра потанцуем, перед гонками.

— Только если чуть-чуть, — скривился Саша. — Полноценный сон перед гонкой — залог победы.

Половину следующего дня они провели на Пратершерне — так называется Северный вокзал Вены, куда приходили поезда из Чехии, Польши, Силезии, Галиции и России. Хваленый немецкий орднунг в Австро-Венгрии работал, похоже, вполсилы и потому свой вагон они разыскали на товарных путях к обеду. Здесь же к ним присоединились два других заводских гонщика (Вондрих и Подседничек, успевшие побывать в чемпионах), которые приехали только что пассажирским поездом. Пообедав без изысков, но зато сообща в железнодорожной столовой, гонщики заправили свои мотоциклы бензином (фляга с ним стояла в том же вагоне), проверили их работоспособность и поехали на запад по Хауптштрассе вверх по долине Вены, целя на горную дорогу в сторону Тульна, на полпути к которому, на водоразделе и находится поселок Ридерберг — столица австрийского мотоспорта. В этом кортеже нашлось место и Максу Городецкому: Саша доверил ему вести свой автомобиль!

Шибко петлять на подъезде к поселку не пришлось: от речки Вены в районе Пуркерсдорфа на водораздел был проложен прямой и относительно пологий тягун. Зато спуск к Тульну (городок на Дунае) насчитывал три сжатые петли, да и в других направлениях от Ридерберга извилистых грунтовок было предостаточно — было где поиздеваться над упертыми мотогонщиками! Кроме того, на западной окраине поселка, на плато был накатан овальный трек общей длиной под 400 м, на котором мотоциклисты гонялись наперегонки: от 10 до 25 кругов. Чешские мотоциклисты тотчас стали прокатывать трассы, вспоминая их повороты и прочие каверзы, а под конец сделали несколько кругов по треку, оценивая состояние его грунта. Под вечер они все-таки угомонились и разделились: неприхотливые Вондрих и Подседничек направились к местной семье, уже привечавшей их в прошлые гонки, а Саша, отдав им свою моторку на сохранность, уселся на законное место в автомобиле и поехал с Максом в Вену.

Вечер перед гонками был, конечно, субботний и потому в ресторане гостиницы Захер было особенно многолюдно. Впрочем, пока Макс и Саша намывались и брились после многотрудного дня, часть публики покинула ресторан ради спектакля в Опере или оперетты в расположенном тоже поблизости театре Ан дер Вин. Поэтому подзадержавшиеся гости из Богемии смогли найти свободный столик и поужинать по-аристократически. И только довольный жизнью Саша собрался заглянуть на танцплощадку, как к нему подошел лощеный молодой человек лет двадцати в сопровождении стройной и экзальтированной девы, держащей на отлете дымящуюся сигарету в длинном мундштуке.

— Хай, Коловрат! — развязно приветствовал Сашу явный его знакомец. — Не иначе ты прибыл на Ридербергские гонки?

— Так точно, Ади, — сдержанно ответил Саша, кося одним глазом на его спутницу.

— Ты ведь не знаком еще с моей сестричкой Агой? Ну так знакомьтесь: это Агата фон Ауэршперг, принцесса 19-ти лет, обожает гонки, бокс и прочие экстремальные виды спорта. Ну, а это, Ага, мой однокашник по Терезиануму Александр Коловрат, будущий граф и уже великий гонщик.

Меж тем Максим дал официанту знак рукой и тот мигом подтащил к их столу пару стульев.

— Я о тебе уже много читала, Саша, — с пикантной хрипотцой сказала юная дева, усаживаясь на стул. — И теперь мечтаю оказаться на твоем мотоцикле!

— На нем нет второго сиденья, Агата, — напомнил Коловрат.

— Я уверена, что мы уместимся на одном сиденье — если я обниму тебя со спины!

— Эта дерзость вполне в духе Аги, — с извинительной интонацией сказал принц Ауэршперг и предложил: — Думаю Саша, что тебе пора представить нам своего спутника.

Саша в свою очередь извинительно посмотрел на Макса и сказал с некоторой торжественностью:

— Представляю Вам Максима Городецкого, первого увиденного мной космополита, писателя, переводчика и просто много знающего господина!

— Ого, вот так референция! — сказал принц. — Но все-таки родина у Вас, господин Городецкий, имеется? Вероятно, Польска?

Макс чуть помедлил и вдруг начал выдавать только что пришедшую на ум отсебятину:

— Мое происхождение достаточно запутанно. Если вы все же будете настаивать, я расскажу о нем…

— Просим, пан Городецкий, — горячо сказала Агата.

— Моя мать по фамилии д, Антиньи была французской певицей в жанре оперетты, в том числе популярного в 60-х годах Оффенбаха. По сложившимся обычаям ее домогались многие поклонники, в том числе аристократы Франции и других стран. В итоге родился я, причем мать упоминала имя русского князя Голицына. Через несколько лет ее руки добился польский эмигрант Ксаверий Городецкий, который был очень добр и усыновил меня. Мать внезапно умерла, и пан Городецкий уехал назад в царскую Польшу, под Вильно, забрав меня с собой. Через несколько лет его обвинили в участии в тайном обществе и услали в Сибирь, в городок Ишим, где жило несколько других польских ссыльных. Там он женился на дочери местного помещика, приняв православие. Новая жена пана Городецкого родила ему несколько детей, но и меня очень полюбила, так что я в итоге совершенно обрусел. Доходы того помещика были вполне достаточны, и я прошел положенное обучение: сначала в Тобольской гимназии, а затем в Петербургском университете, на факультете филологии. Помня о своем происхождении, я усердно учил французский и польский языки, ну а потом втянулся и освоил немецкий, английский и многие другие. Так стал переводчиком и по совместительству писателем.