Дмитрий Баюшев - Планзейгер. Хроника Знаменска [СИ]

— Никаких условий, — оборвал его Мортимер. — В настоящий момент ваш пилотируемый модуль ничего не передает на ваш главный корабль. Больше того, ваш главный корабль находится под прицелом Архаима, который ждет моего приказа. Стоит мне шевельнуть бровью, и от корабля не останется ни пылинки.

— Врёте, — неуверенно сказал Лау и что-то прошептал Линбу. Тот шепотом ответил.

— Говорите — вру? — Мортимер щелкнул пальцами, в воздухе тотчас возник прозрачный экран, на котором появилось изображение командной рубки с облаченным в белоснежную форму с золотыми погонами надменным демиургом, который на своем птичьем языке говорил что-то почтительно склонившемуся перед ним демиургом, одетым попроще.

У пленных вытянулись и без того узкие лица.

— Перевести? — спросил Мортимер у Небироса.

Тот кивнул. Пленные залопотали, протестуя.

— Что-то два этих недоумка примолкли, — перевел золотопогонного капитана Мортимер. — Пошлите-ка в их квадрат ещё пару модулей с боевыми ракетами, пусть прочешут местность. В случае чего немедленный огонь на поражение. Не нравится мне эта дурацкая планета, много камуфляжа. Похоже, нам втирают очки.

— Как же, как же, — добавил от себя Мортимер уже по-русски. — Что скажешь, дружище, нужны нам ещё пленные?

— Шугануть их отсюда, чтобы больше носа не совали, — предложил Небирос. — Сшибать опасно, всё-таки Сириус есть Сириус.

— И то верно, — согласился Мортимер и прошептал что-то Архаиму, с которым у него была связь теснее некуда.

После этого вместо капитанской рубки на экране появился общий план, весьма впечатляющий: очерченный мерцающими габаритными огнями хищный силуэт огромного корабля на фоне усеянного колючими белыми звездами черного космоса. Сбоку пробивается непрестанно меняющееся сияние солнечной короны, затем вдруг картинка закрывается голубой вуалью, которая через секунду исчезает. Но корабля на оставшемся прежним фоне уже нет.

И вновь на экране появляется капитанская рубка, но на сей раз капитан явно растерян. Он сидит в кресле, крепко вцепившись в подлокотники. Раньше, помнится, стоял. Его собеседник лежит на полу и не шевелится. Но нет, пошевелился, капитан зашлепал губами, всё подернулось мелкой рябью. Экран исчез.

— Что с ними? — дрожащим голосом спросил Лау.

— Вернулись в своё время, — ответил Мортимер.

— Как в своё? — потерянно сказал Лау. — А мы как же?

— Вас уже никто не найдет, — произнес Мортимер. — Видите ли, господа пришельцы. Прежде чем браться за создание новых цивилизаций, нужно научиться управлять временем. А это не каждому дано.

Закрытый участок был замечателен тем, что имел в своем распоряжении уникальный скальпель-сканер, доставшийся Мортимеру в наследство от прежних Хозяев Объекта. К этим Хозяевам мы вернемся позже, сейчас разговор о другом.

Многие знают, что фотошоп тем и хорош, что умеет работать со слоями фотографии. Если грубо, то вышеупомянутый сканер мог работать со слоями тонкого тела.

Мортимер догадывался, что именно этим «скальпелем» многоформатная душа рассекалась на части, и затем эти части помещались в подготовленные к рождению тела. В течение долгой грешной жизни эти частички искали друг друга по свету, старались жить рядом, а при благоприятном стечении обстоятельств женились, венчались, так воссоединялась единая душа…

Сперва Лау, затем Линба Мортимер поместил в камеру сканера, где душа каждого подверглась жесточайшей операции — расчленению на мельчайшие части. То есть, большая Божья искра была разделена на маленькие самостоятельные искорки, обладающими всеми свойствами своей большой мамы.

Затем пара искорок была помещена каждая в своё биотело, а синие тела убраны в морозильную камеру. Очнувшись после операции, демиурги ощутили какое-то смутное беспокойство, всё вдруг стало серым, тусклым, плоским, и лишь где-то глубоко-глубоко, как утерянная радость, тлело воспоминание о большом ярком внутреннем мире.

Вызванный биоробот препроводил вялых безвольных Лау и Линба в изолятор, где им вкололи лошадиную дозу снотворного…

У Мортимера уже были кандидаты на искусственное «одушевление», и первой среди них была небезызвестная Нинель Эвальдовна Коробченко. Её вывели из спячки, привезли в подземелье на инвалидной коляске, сама ходить не могла.

От наркоза, под которым она находилась не одну неделю, голова её вспухла, бельма выкатились, губы сделались, как ватрушки. Ведьма — ведьмой, да ещё, как мы помним, злобная.