Стив Альтен - Мег. Адская бездна

– А почему, по-твоему, я так долго ждала?

– Даже когда рана затягивается, остается шрам. – Бенедикт покачал головой. – Как это ни прискорбно, несмотря на то что тебя всему научил я, тебе по-прежнему не хватает чести и преданности.

– Да пошел ты! С чего это вдруг ты заделался моралистом? – Селеста оседлала колено Бенедикта и, подняв ему подбородок, прижала разбитую бутылку к его горлу. – Скажи, жизнь моей матери не слишком ли дорогая цена за убийство того москвича?

– Твоя мать была шлюхой. Я подобрал ее на улице, когда ей было девятнадцать, дал ей новую жизнь и преподнес ее твоему отцу в качестве подарка.

– Подарка?

– Драгоценного подарка, подарка с сюрпризом. Твой отец не мог иметь детей, поэтому я обрюхатил твою мать, дав ему готовую семью.

Селеста, зажав рот, попятилась к окну.

Зафиксировав движение, взрослая самка кронозавра принялась кружить по периметру.

Бенедикт растянул губы в садистской улыбке:

– Все верно. Ты моя дочь. – (В голове Селесты вихрем закружилось множество самых разных мыслей.) – Твоя мать была роскошной женщиной, самой красивой из всех, кого мне довелось видеть. А еще она была бесценным инструментом, так как помогала выуживать секреты твоего отца, благодаря чему «Геотеку» со временем и удалось создать Токамак.

– Значит, она была для тебя всего лишь орудием?

– Нет. – Бенедикт снова сморгнул с глаз капли крови. – Я любил ее, но она оказалась слабой. После смерти твоего отца снова подсела на наркотики. И я понял, что больше не могу доверять ей свои секреты, а тем более заботу о тебе. Последнее, что она для меня сделала, – помогла убрать из Политбюро потенциального врага, человека, чье назначение помешало бы мне приобрести «Голиаф».

– Так ее убил ты?

Бенедикт обратил к Селесте взгляд, полный боли:

– Селеста, перевяжи мою рану, пока не…

– Так ее убил ты!

Бенедикт посмотрел в глаза дочери:

– До этого я помог ей обрести смысл жизни на много лет. Но когда она снова сбилась с пути, я раз и навсегда избавил ее от страданий. Ведь у меня было нечто более ценное. У меня была ты.

– Да уж, ничего не скажешь, ты чертовски хорошо обошелся со своей дочерью!

Бенедикт покачал головой:

– Твоя красота меня пленила. Для меня ты стала реинкарнацией своей матери. Моя слабость к плоти…

– Что ж, насколько мне известно, эти монстры разделяют твою слабость. – Селеста снова повернулась лицом к впадине и с помощью пульта включила внешние огни.

Бенедикт увидел едва уловимое движение за панорамным окном:

– Селеста, послушай меня. Нас ждут грандиозные свершения. Вдвоем мы сможем горы свернуть. Энергия солнца в наших…

– Я сделаю это одна.

– Селеста, мы с тобой одной крови. Я тот, какой тебе предстоит стать, я был тем, кто ты сейчас.

– Я скучаю по матери.

– Ultra posse nemo obligatur [11] Никто не обязан делать сверх возможного (лат.) . . Руби сук по плечу.

– Боже мой, Бенедикт! Неужели ты меня умоляешь?

– А ты этого хочешь?

– Нет. Слишком поздно. Жребий брошен. Да и вообще, зачем хватать пса за уши? – Селеста опять промокнула кровь с глаз Бенедикта. – Если я не прикончу тебя сейчас, то в один прекрасный день сама буду сидеть на этом стуле.

– Похоже, ты оказалась слишком хорошей ученицей.

– Наверное, это у меня наследственное.

Кронозавр заложил крутой вираж, нацелившись на панорамное окно.

Бенедикт закрыл глаза:

– Majori cedo [12] Уступаю старшему (лат.) . . Я уступаю силе. Полагаю, каждый родитель хочет, чтобы его птенец, оперившись, вылетел из гнезда.

– Тогда можешь мной гордиться.

Бенедикт открыл глаза и сразу заметил подозрительное движение за окном:

– Пожалуй, тебе лучше уйти.

Обернувшись, Селеста увидела кронозавра. Она поцеловала Бенедикта в губы, затем подбежала к люку шахты.

– Селеста!

– Да… отец?

– Встретимся в аду!

Селеста поспешно спустилась по трапу, задраив за собой люк. Справа от нее была клавишная панель, активировавшая аварийный выход, предназначенный для того, чтобы герметически задраивать обзорную палубу, отделив ее от остальных помещений судна. Селеста набрала секретный код доступа.

Сработавшая над головой гидравлика опустила трехтонную титановую плиту на люк центральной шахты.

Бенедикт сидел, уставившись во впадину. Ему показалось, что кроваво-красные глаза за окном стали увеличиваться. Из темноты показалась крокодилья голова с разинутыми челюстями.

С оглушительным треском монстр пробил головой панорамное окно. От чудовищного давления череп Бенедикта взорвался, обзорный купол «Бентоса» обрушился вниз, сокрушив кронозавра двенадцатью тысячами тонн титана. Над расплющенным куполом «Бентоса» поднялось похожее на гриб облако пузырьков, крови и обломков, словно сам Господь Бог придавил пяткой верхнюю часть судна.