Дмитрий Громов - Точка опоры (сборник)

За неделю до концерта они собственными силами привели зал в относительный порядок, за что практичный Чарли выторговал у хозяина уменьшение арендной платы до сорока пяти фунтов в неделю. Затем все тот же Чарли договорился со знакомым художником, и через день красочные афиши появились на улицах Саутгемптона, и даже кое-где в Сити. Правда, на Альберт-Холле Чарли афишу повесить не удалось. К нему с грозным видом направился полицейский, и Чарли поспешил унести ноги от греха подальше.

Накануне концерта Джон почти не спал. В голове его вертелись сумбурные вихри из обрывков музыки, фраз, мелькали лица музыкантов, расплывались яркие световые круги прожекторов – Джон не находил себе места.

Забылся он лишь под утро. В девять часов вскочил, как ужаленный. Концерт был назначен на пять часов вечера, но Джону не терпелось и, наскоро перекусив и выпив для храбрости бокал чистого виски, он направился в зал. Там он бродил среди пустых рядов, нервно курил – впервые за многие годы. Потом уселся в одно из кресел, и сам не заметил, как заснул.

Они сидели в небольшой комнатке за сценой и ждали, пока соберется публика. До начала выступления оставалось пятнадцать минут, а народу пока набралось едва половина зала.

– Ничего, соберутся, – успокаивал всех Чарли. – А, в крайнем случае, для первого раза и ползала неплохо. Главное, чтобы им понравился концерт. Тогда завтра зал будет полный.

Все же к началу выступления зал заполнился почти на две трети. Дэвид вышел к микрофону, представил группу и объявил название первой песни. Джон поудобнее уселся за своим органом и весь ушел в музыку. Он не видел зала, не видел слепящих прожекторов, не видел даже своих товарищей; он не слышал, что объявлял Дэвид – он играл. Чувствуя, что играет сейчас лучше, чем когда бы то ни было раньше. Да и остальные – тоже. Мрачная, экспрессивная музыка Чарли с жестким ритмом, насыщенная до предела, подавляла зал, заставляла слушать, не давала возможности думать о постороннем. После последней песни Чарли зал взорвался криками и аплодисментами.

Тьюз объявил композицию Лэкера. Джон был в ударе. Густой, глубокий звук его органа заполнил зал; мелодия струилась, лилась, постепенно нарастая, поднимаясь вверх; изредка она словно срывалась, но затем снова выравнивалась, неуклонно стремясь ввысь. Джон закончил на самой высокой ноте, и ее отзвук еще долго висел в зале.

Послышались редкие хлопки, но и они вскоре замолкли. Тьюз объявил последнюю вещь. Джон снова заиграл. Но что-то было не так. Приподнятое настроение улетучилось. Джон играл через силу, и это передалось остальным. Когда они закончили, зал молчал. Почти половина слушателей ушла после первой композиции Джона, и остальные тоже спешили к выходу. Никто не аплодировал.

Джон устало откинулся на спинку стула. Он был разбит, подавлен. Провал, полный провал!

К нему подошел Чарли, положил руку на плечо.

– Не расстраивайся, старина. Твоя музыка – настоящая. Тебя просто не поняли. Но они поймут. Нужно только время. Мы еще будем выступать в Альберт-Холле, а не в этом сарае!

Еще неделю они выступали со своей программой. И каждый раз народу собиралось все меньше и меньше. И большинство слушателей покидало зал, когда начинали играть сюиты Джона. В игре Лэкера появилась не свойственная ему ранее ярость, одержимость. Он как бы мстил своей музыкой тем, кто не хотел его слушать. Но люди уходили, и группа завершала выступления в почти пустом зале.

А когда концерты закончились, они вновь собрались в кабачке у Элма, чтобы обсудить сложившееся положение.

– Так мы долго не протянем, – заявил Чарли. – Сборы едва покрывают арендную плату.

Чарли, как обычно, сгустил краски.

– Да что деньги?! – досадливо поморщился Бенни. – Проживем как-нибудь. Плохо, что музыка Джона до людей не доходит. А музыка классная – мы-то понимаем!

– Стоит поменять репертуар. Песни Чарли публика принимает – их и надо играть. До музыки Джона они просто не доросли.

– Слушай, Джон, у меня к тебе предложение: давай писать вместе, – заявил вдруг Чарли. – Я – слова, ты – музыку. У нас должно получиться. Мы хорошо понимаем друг друга.

Лэкер, который до сих пор сосредоточенно потягивал виски с содовой, не вмешиваясь в разговор, поднял голову.

– Попробуем, – безучастно проронил он.

– И еще. Я бы изменил название группы. А то о нас уже сложилось не очень хорошее мнение.

– А вот этого не надо.

– Почему?