Брайан Ламли - Вампиры пустыни [Том II]

Когда звуки пиршества наконец смолкли, Руфь наклонилась и взяла сына на руки. Его клыки сменились беззубой улыбкой, когти втянулись и превратились в крошечные человеческие ноготки. С ребенком на руках она направилась к двери.

Высунув голову, Руфь оглядела коридор.

— Ты больше не хочешь есть, дорогой? — проворковала она своему мальчику.

Он посмотрел на нее. Свечение его красных глазок стало ярче, и она поняла, что он все еще голоден.

— Тогда давай посмотрим, сможем ли мы найти ту акушерку.

Ее сын загукал от восторга, когда они вместе двинулись по коридору.

Пер. М. Фоменко

Статный флотский лейтенант и хорошенькая медсестра терпели, сколько могли, но голубизна Тихого океана, томные тропические ночи, дремлющая на горизонте полоска атолла — как и полное отсутствие каких-либо других симпатичных молодых людей на маленьком и тесном ремонтном суденышке — сделали свое дело. Тридцатого июня они наблюдали через закопченные стекла ослепительный взрыв над флотом и атоллом. Ее наманикюренная ручка в возбуждении и ужасе сжала его руку. Радиация неощутимо растеклась по их чреслам.

Старшина-снабженец третьего класса по фамилии Беласки проявлял к молодой парочке куда больший интерес, чем к ядерным испытаниям под кодовым названием «Эйбл». В конце концов, он поставил на девицу двадцать пять долларов. Тем вечером он проиграл их помощнику главного боцмана — тот ставил на лейтенанта.

Спустя положенное время легкомысленную медсестру с позором списали на берег. Лейтенант, не любивший разводить писанину, позвонил ей из самой Манилы, чтобы посочувствовать: да, неудачно все вышло. Когда ее благодарность уступила место конкретному вопросу, трансокеанская связь вдруг ухудшилась и лейтенанту пришлось повесить трубку.

Она родила ребенка, мальчика, отдала его в хороший приют, который предварительно самолично осмотрела, и исчезла из жизни сына, меняя одну пристойную работу на другую и в итоге выйдя замуж.

Мальчик рос глупым, хилым, упрямым, жадным и несчастным. Однажды он заявил великолепному преподавателю физкультуры:

— Я знаю, вы меня ненавидите. По-вашему, из-за меня все остальные выглядят плохо.

Молодой физкультурник отмахнулся и рассмеялся. За кофе он поделился своим недоумением с приютским врачом:

— Я всегда осторожен с ребятами. Они все подмечают — какой-нибудь взгляд или жест для них как удар по лицу. Я это знаю и слежу за собой. Так как же он догадался?

Врач сказал мальчику:

— Еще полтора килограмма за этот месяц. Совсем неплохо, но почему бы тебе не сделать над собой усилие и не очищать тарелку каждый день? На одном мясе и воде не проживешь. Ешь овощи и вырастешь большим и сильным.

— Что такое «неврастеник»? — спросил мальчик.

Позже доктор признался директору:

— У меня мурашки по коже забегали. Я осматривал его худое недоразвитое тельце и читал ему стандартную лекцию о том, как стать большим и сильным, а сам думал: «В прежние времена его назвали бы неврастеником». И вдруг он задает мне этот вопрос! Что же нам делать? И нужно ли что- то делать? Может, оно само пройдет. Я о таких вещах ничего не знаю. И не могу сказать, кто знает.

— Читает мысли, а? — спросил директор. Будь я проклят, если он прочтет мои мысли о десяти процентах от мясного магазина Шульца. — Я думаю, доктор, что в этом году возьму отпуск немного пораньше. Кто-нибудь интересовался его усыновлением?

— Его? Ну уж нет. Он и к нам попал не красавчиком, а сейчас это исключительно непривлекательный на вид ребенок. Вы же знаете, людей ни черта не заботит, кроме внешности.

— Некоторые пары согласны на любого. По крайней мере, так они мне говорят.

— Вы хотите сказать — те, которые по официальным меркам никак не подходят для усыновления?

— Бюрократия и произвольные критерии слишком жестко нас ограничивают, вам не кажется?

— Если вы хотите всучить его какой-нибудь семейке выродков, объявленной по суду непригодной, я не желаю иметь с этим ничего общего.

— Вам и не нужно иметь, доктор. Кстати, в каком он у нас крыле?

— В западном, — пробурчал доктор, выходя из кабинета.

Доктор позвонил нескольким друзьям — судье, супружеской паре, к которой направил его судья, судебному клерку. Затем пошел домой, выйдя через восточное крыло здания.

Мальчик продержался у Беррименов три месяца. Мими Берримен много пила и то ласкала его, то орала; Эдвард В. Берримен пытался сперва изображать отца, но вскоре просто потерял к мальчику всякий интерес и начал смотреть сквозь приемыша. Мальчик сбежал в июне и какое-то время все шло хорошо. На нем была бойскаутская форма, а бойскаутов можно встретить везде и повсюду. Денег, что он унес, хватило на месяц. Через три дня после того, как был истрачен последний цент последнего доллара, он оказался один где-то в прериях Небраски. Из последнего городишки он поспешил убраться: полисмен начал спрашивать, какого черта он там ошивается и чей он вообще. До городка было теперь много миль. Машины по двухполосному шоссе проезжали редко и не останавливались.