Брайан Ламли - Вампиры пустыни [Том II]

— Чтобы убить моего сына, понадобится нечто большее. Он бы выжил, но ты, вероятно, нет. Мы не можем сейчас позволить тебе умереть. В конце концов, — его улыбка стала шире, — моему сыну нужно будет кормиться, когда он появится на свет.

Руфь с проклятиями опустила нож. Какая-то часть ее хотела этого ребенка. Она девять месяцев ждала его рождения, читала ему, пела и разговаривала с ним. Она попятилась и села на кровать. Кристофер уже был рядом и вырвал нож из ее рук, прежде чем матрас успел прогнуться под тяжестью ее тела. Еще одна схватка, хуже остальных.

— Позволь, я помогу, — сказал Кристофер. Он поднял ее ноги на кровать и подложил ей под спину подушки.

— Не совсем так я все это себе представляла, — сказала она, переводя дыхание.

Он улыбнулся. Руфь мимолетно подумала, что они похожи на самую обыкновенную пару, ожидающую рождения первого ребенка. Но эта мысль мгновенно исчезла: отвратительный образ того, чем Кристофер был на самом деле, наполнил ее рот желчью.

— Я приведу акушерку, — сказал Кристофер, вытирая ей лоб платком. — Скоро все закончится.

Оставшись одна, она попыталась отдышаться и привести голову в порядок. Привычно погладила живот и тихо запела нерожденному ребенку. Нет смысла отрицать: дитя родится, и она не сможет ничего с этим поделать. Она обвела взглядом комнату в поисках любого предмета, который мог бы послужить оружием. Но сумеет ли она убить собственного ребенка? Если он родится уродом с острыми зубами и когтями, будет не слишком сложно. Но все-таки половина его, ее половина, будет человеческой. Лучше убить Кристофера. В нем нет ни капли человеческого. Она так и не нашла никакого оружия до прихода акушерки.

— Помогите мне, — шепнула Руфь женщине, считавшей ее пульс. Выражение лица акушерки не изменилось и она ничего не ответила.

— Вы должны мне помочь. Этот ребенок… — Руфь охнула от еще одной волны боли. — Этот ребенок не должен выжить.

Акушерка словно ничего не слышала, и Руфь обрушилась на нее с руганью. Дверь отворилась, вошел Кристофер.

— Как она?

— Уже скоро, Господин, — ответила акушерка.

Рут успела лишь бросить на акушерку презрительный взгляд — ее скрутила очередная волна боли.

Шли часы, и Руфь мечтала только пережить боль, встречая рычанием непрестанные наставления акушерки. После, собрав в комок всю ненависть к Кристоферу и вселенной, позволившей этому случиться, она одним непомерным толчком исторгла из себя получудовище. Погружаясь во тьму, она услышала первый крик ребенка.

Она проснулась и увидела Кристофера в кресле-качалке. Ребенок был завернут в одеяло, которое связала ее мать. Акушерка исчезла. Кристофер улыбнулся и поднес ребенка к кровати. Руфь услышала у себя в голове детский голосок, бессвязный и яростный. Кристофер держал малыша, и Руфь с облегчением увидела, что тот был совсем похож на человека. Но она знала, что он не человек. К ее удивлению, малыш был крупный и выглядел как шестимесячный. Кристофер кивнул, словно читая ее мысли.

— Малыш будет расти довольно быстро, — сказал он. — Вот почему его нужно кормить часто и помногу.

Руфь снова услышала в голове своего ребенка, злого и голодного. На этот раз она попыталась заговорить с ним, обращаясь к малышу сердцем и разумом.

— Могу я его подержать? — спросила она.

Кристофер поколебался, прежде чем опустить ребенка ей на руки.

— Ты была мне отличной спутницей все эти годы, — сказал он, как будто это могло послужить утешением. — Жаль, что все должно так закончиться, но такова наша традиция.

— Традиции можно нарушить, — сказала Руфь и начала негромко напевать, качая ребенка. Малыш смотрел ей в глаза.

— Ты должна понять, — продолжал Кристофер, — что так продолжалось веками. Кровную линию наследует сын. Человеческая мать должна быть уничтожена.

Рут перестала петь.

— Ты имеешь в виду — пойти на прокорм ребенку.

Малыш ерзал и суетился, пока она снова не начала петь.

Он успокоился и улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ, скрывая потрясение: голосок ребенка в голове сообщил ей, что малыш собирался сделать.

— Так и должно быть, — сказал Кристофер и отобрал у нее ребенка. Он поднял младенца перед собой — идеальный образ гордого отца.

При первом кровожадном вопле ребенка Руфь отвернулась. Ей не хотелось видеть своего малыша чудовищем, но когда комната наполнилась криками Кристофера, она заставила себя смотреть. Теперь они оба изменились. Ребенок вонзил клыки в горло отца. Кровь хлынула из ран, и монстр, который был Кристофером, упал на пол. Руфь снова пришлось отвернуться: ее жуткий полукровка выдрал отцу горло, а затем принялся рвать с костей и пожирать куски плоти.