К Брахман - Рождения [СИ]

— Ой, и вправду, — кинулась в прихожую Галина, где так и стояли ее пожитки. — Я совсем забыла, тябе ж тут гостинцев передали. Вот, — волоча по полу в кухню тяжелый баул, щебетала подруга.

Зинка безучастно наблюдала, как на стол извлекались разные соленья, картошка свежие овощи.

— А это твоя мамка просила лично вручить зятю. Огромная бутыль мутного самогона была бережно поставлена на середину стола.

— Какая гадость, — брезгливо сморщилась Зинаида, — он таких вещей не употребляет.

— И чего? — растерялась Галина, не зная как поступить со стоявшей, словно памятник бутылкой.

— А ниче, — вдруг резко махнула рукой Зинка, выключая кипевший чайник, — он антиллегент у нас, пущай пьет свои вина, а мы с тобой по старинке за встречу опрокинем. Давай вываливай все че привезла.

Подруги быстро засуетились, и через минуту стол ломился от деревенских закусок.

— Ну, за встречу, — произнесла короткий, но емкий тост Галина.

— За ее родимую, — поддержала Зинка.

Не прошло и получаса, как две подруги пьяным голосом затянули песню.

— Ты мене скажи, — вдруг оборвав пение, спросила Зинаида, — какова черта в город приперлась?

— Как какова? Ну ты, Зин, и даешь, сама вона как живешь, и мне так же хочется. Вот за этим, — обвела вокруг рукой Галина, — я и приехала. Хочу так же удачу за хвост поймать.

— Ну ты дура, Галька, что думаешь тута инженеры на дорогах валяются? Не, милая. Это случай.

— Ну ты же поймала, а чем я хуже тебя? А если ты хорошая подруга, так изволь и мне помочь. Уж верь, я в долгу не останусь. — Стукнула себя в грудь и чуть не свалилась, не поддержи ее вовремя Зинка, Галина. — Я ж тябе до конца своих дней самой преданной буду. Да я за тебя в огонь и в воду полезу, ты ж мне веришь? — Пьяным голосом убеждала Галина.

— Ну да, полезешь, — думая о своем, согласилась Зинаида. — Тока смотри не утони.

— Во гляди, — достав из-за пазухи висящий на веревке медный крестик, Галина поднесла его к губам и поцеловала.

— Ты мне еще честное пионерское пообещай, — ехидно усмехнулась Зинка.

— И пообещаю! — Ударила кулаком по столу так, что рюмки подпрыгнули, рявкнула пьяная девица.

Зинаида долго и упорно о чем-то думала, пока не услышала храп. Брезгливо глянув на подругу, уснувшую прямо мордой в тарелке, хмыкнула:

— Тебе на конюшне место, в деревне коровам хвосты крутить, а не в королевы метить. Фиг тябе, быдло деревенское, завтра же у меня и укатишь, а уж как тябя выпроводить, придумаю.

С этими словами Зинаида поднялась и направилась в спальню. На пороге еще раз оглянулась:

— Ладно, и за столом поспишь, невелика цаца, таким как ты, не привыкать, да и не горю я желанием постель чистую стелить.

Все еще бурча себе под нос и держась за стенку, захмелевшая женщина медленно вышла из кухни и прикрыла дверь. Усевшись на диван, она тут же уснула.

Щелкнувший замок разбудил Зинаиду. Поднявшись с головной болью и неприятным запахом изо рта, она, все еще плохо соображая, высунулась в прихожую. На пороге стоял муж.

— А, это ты, а сколь времени?

Приглядевшись повнимательней к жене, Глеб понял, опять прикладывалась к бутылке. Не ответив, прошел в кухню и остолбенел, на столе, уронив голову в тарелку, храпела незнакомая баба. Недопитая бутылка с остатками мутноватой жидкости валялась тут же на полу, источая сильный сивушный запах по всему помещению.

— Кто это? — Поворачиваясь к жене, строго спросил Глеб.

— А тябе-то че? — Тут же стала в позу Зинаида.

— Мне в полном смысле ничего, но ты моя жена и будь так любезна создавать хоть видимость приличия.

— Видимость, а на хрена мне твоя видимость?! — Словно повернули ручку приемника на полную громкость заорала Зинаида. — Ты у нас антиллегентный…

— Интеллигентный, — машинально поправил резавшую ухо ошибку жены Глеб.

— Как хачу, так и говорю! — Заверещала, срываясь на фальцет, Зинка. — Так вот, заруби на своем антиллегентном профиле, что я хозяйка здеся. И каво хочу, таво и зову.

Глеб молча глянул на разбушевавшуюся супругу, прикрыл дверь на кухню и направился к себе в комнату. Сегодня он слишком устал на работе и не испытывал ни малейшего желания разговаривать с еще не протрезвевшей женой. Она-то и трезвая все понимала через раз. Но Зинаиде этого показалось мало и, ворвавшись следом, она продолжала орать. Глеб молча уставился в окно: ночь полностью вступила в свои права, кругом царила тишина, и лишь ярко освещенная фонарями улица говорила о том, что город живет. Видя такое безразличие мужа, Зинка замолчала.