К Брахман - Рождения [СИ]

— Давай до дна пей, а коренья съешь, это белая лилия она тебе при родах поможет. — Прикладывая старческую руку к животу, бурчала старуха. — Эх, шустрая девчонка, наша порода.

— Почему ты думаешь, что девчонка? — Спросила Клавдия, чувствуя как боль мало помалу отступает под бабушкиной рукой. — Может это мальчишка. Мой, мальчика хочет.

— Ты, внученька, не волнуйся, эта ему заменит любого мальчика.

— Ба, ты меня пугаешь, ну почему ты все время говоришь загадками. Мама, как не спросишь, только отмалчивается или говорит, что не время. «Придет час, узнаешь», а когда же он придет?

— Пришел, милая, пришел. Родишь ты в полдень, как планида ее станет. Венера соединится с Солнцем, так что не торопись в свою больницу. А ребенок этот предвестник перемен, вот только хороших или плохих, только Богу известно. А нам, простым смертным, знать этого не дано. Но силой наделена будет безмерной.

— Что, больше чем у тебя? — Удивилась внучка.

— У меня? — Усмехнулась старуха. — Да я ручеёк супротив водопада, я ветерок супротив урагана. Вот какая честь тебе девочка моя выпала.

Клавдия задумалась.

— Ба, это что же получается, тебе сила дана, матери моей дана, а я не получила силы, зато должна родить ребенка, с такими данными. Нет, это нечестно. Нечего себе счастьечко выпало на мою голову. Это ж как в том анекдоте, упало на нее счастье и раздавило.

— Не богохульствуй, у каждого свое предназначение на земле. У нас с твоей матерью вырастить хорошую мать для этого ребенка, а у тебя стать хорошей матерью для неё. Наш род вечно призван служить Богу. Эту клятву еще Клеандра дала, вымаливая всепрощения Господа для нашего рода.

— А кто такая Клеандра?

— Душа той, которая у тебя сейчас под сердцем.

— Ба, так ты же говорила, что это Катерина?

— Имен может быть много, а душа, деточка, одна. Клеандра или Катерина, самое главное, что душенька ее, нашей спасительницы. Теперь-то мы сможем избавиться от заклятия рождаться в этом месте.

Во дворе хлопнула калитка, кто-то скоро пробежал через двор, в сенях скрипнула дверь.

— Ну вот и мать твоя вернулась. — Произнесла бабка, поднимаясь с постели, на которой лежала Клавдия.

— Ба, не уходи, а то опять болеть будет.

— Не будет пока. И запомни, родишь в полдень над восходящей планетой Солнца и уходящей утренней Венерой, как раз в точке их соприкосновения, в двенадцать часов и одну минуту.

— Мам, ну что ты её пугаешь, — снимая платок, суетилась Соня. — Все дочка будем собираться. Скорую я вызвала, скоро приедут.

— Ну да, смотри, скоро, — пробурчала старуха, — знаем мы их «скоро». Пускай детинка лежит, успеется. Я, Клавдия, скажу, когда собираться.

— Мам, а ты Федьке-то на работу позвонила? — Заволновалась Клавдия.

— Не волнуйся, позвонила, его на месте не было, да сказали передадут. И что за работа у него такая ночами нормальные мужики дома спят, а его ни днем ни ночью найти нельзя.

— Мама зря ты о нем так, он ведь инженер, на нем столько народу держится.

— Вот я и говорю, народу держится, а жену на старух оставил.

Соня суетилась, пытаясь собрать дочь в больницу, бегая по дому из угла в угол, что-то ища, перерывая вещи в сундуке.

— Знаешь, доченька, я тут сберегла кое-что, еще после тебя остались одеяльце и пеленочки. Так я тебе их приготовлю, с собой возьмешь, тут…

— Мама, я в больницу еду. Ты понимаешь? А ты мне вещи двадцатилетней давности всучить хочешь, оставь. Я все с Федором подготовила. Родится ребенок, он забирать будет, привезет.

— А во что его пеленать в больнице будут? — Удивленно спросила мать.

— Ой, мам сразу видно, что ты в больнице не была. Там все дадут, а с собой брать нельзя всё одно всю одежду вернут.

— Там у них Соня коммунизьм, — усмехнулась бабка. — Все общее для всех.

Мать расстроено присела к дочери, ласково погладила по голове, — Доченька может все же решишь дома, а? Тут мы тебе все как следует сделаем…

Дочь приподнявшись посмотрела на мать:

— Мам, ну не те времена сейчас, люди засмеют.

— Ладно, поступай, как знаешь. — Тяжело вздохнула мать.

— Соня, поди сюда. — Бабка долго копалась в складках своей необъятной юбки. Вскоре из многочисленных подъюбников показался сверток. Положив его на ладонь своей старой, но еще достаточно сильной руки, бережно, словно новорожденного, стала разворачивать. На пол упал видавший виды клочок плотной рыжей бумаги, раскрыв взору что-то прямоугольное, завернутое в кроваво-красный лоскут бархата.

— Что это? — спросила Соня.