Андрей Валентинов - Лейхтвейс

С Цаплей поговорили за час до отлета. Девушка собрала вещи, но о своих планах помалкивала. Он тоже не спешил откровенничать, но в последний миг не сдержался.

– Одного не понимаю, Неле. Если ты должна была предотвратить покушение, почему просто меня не убила? Застрелила бы, пока я наливал кофе, взяла бы ранцы – и ищи ветра в поле.

Цапля посмотрела в глаза.

– Ты бы так и сделал, верно? И рука бы не дрогнула? А у меня другой расчет. Если просто убить, из Берлина пришлют кого-нибудь еще, может быть даже получше тебя. А теперь они начнут сомневаться в каждом агенте. Тебя, Лейхтвейс, не зря проверяли, крылатые у них под особым присмотром. Оршич не забыл? Поэтому решила рискнуть. Вдруг ты умнее, чем кажешься?

Он не обиделся. Улыбнулся.

– И как?

Цапля наморщила нос.

– На чьетверочку.

Таксист довез до Сен-Клу. Отели в Париже, даже самые паршивые, стоили дорого, и Лейхтвейс предпочел обосноваться в пригороде. До центра всего 10 километров, автобусы ходят регулярно, и чужих глаз поменьше. В маленькой гостинице селились в основном заезжие коммивояжеры, студенты и прочая легкая публика, среди которой немало иностранцев. Залетный латыш ничем среди них не выделялся, разве что необщительностью.

Возле входа, как и почти везде в Париже, росли каштаны. Ближайший уже начал желтеть, намекая, что лето на исходе. Погода, впрочем, с этим спорила, с утра стояла жара, а к вечеру обещали ливень с грозой.

Шофер опустил ящик на тротуар, взглянул вопросительно. Лейхтвейс покачал головой. Сам дотащит, невелик труд. Расплатился, проводил машину взглядом. Все еще не верилось. Жив, свободен и ранец рядом. Что еще «марсианину» надо?

Задумался – и слишком поздно обернулся. Как взвизгнули тормоза, слышал, но внимания не обратил. Мотоциклистов в Столице Мира не меньше, чем иностранцев.

– Помочь, Ко-лья?

На Ренате – кожаная летная куртка, узкие брюки и шлем с привычными «стрекозьими» очками. Рядом – черно-оранжевый мустанг, красавец Harley Davidson VLD 1934 года.

– Смотришься, – оценил он. – А еще очень рад, что ты жива и на свободе. Честно!

Раскосая, улыбнувшись, шагнула ближе, дотронулась пальцем до его груди.

– Будем считать, поверила. А чтобы тебе и дальше не огорчаться, сообщаю, что записка с твоими координатами завтра попадет к моему шефу, если, конечно, не вернусь. И для ясности. Нашла я тебя, Ко-лья, просто. Вчера в Ле-Бурже были соревнования планеристов. Народу собралось немного, но меня ты не заметил. Сел в автобус, а я – на мотоцикл. Проводила до угла, а потом заглянула к портье, твой номер – 26-й на втором этаже. И оцени, это знаю только я. Пока…

Подошла к ящику, положила ладонь на фанерный верх.

– То, что я думаю? У меня сегодня счастливый день!

Вновь подошла ближе, погладила по щеке.

– Мне бы тебя ненавидеть, Николай Таубе, но я – человек незлопамятный. Сейчас мы оттащим ранец в твой номер, а потом ты сходишь в ресторан за коньяком. Отметим!

Он невольно оглянулся по сторонам. Не слишком людно, но все равно увидят. Белый день вокруг.

– Нет-нет, – рассмеялась РЕволюция, НАука, Труд. – Второй раз не выйдет, не надейся.

Когда он принес коньяк, Рената, сбросив куртку, уже расположилась на кровати. Пепельница на одеяле, сигарета в зубах. Взглянув на бутылку, прищурилась, кивнула одобрительно.

– А ты не жадный, Ко-лья. Это обнадеживает. Наливай!

Рюмок не было, обошлись стаканами. Девушка пила медленно, со вкусом, время от времени затягиваясь сигаретой и жмурясь от удовольствия. Переигрывала, но Лейхтвейс решил не мешать. Обнадеживало то, что раскосая пришла одна, а не с группой хмурых плечистых парней. Значит, у нее свой интерес.

Ящик с ранцем посреди комнаты, на ковре. Таубе, словно ненароком, подошел ближе, взялся за фанерную крышку.

– Придушишь меня и улетишь, – кивнула Рената. – Или с собой заберешь и станешь каждый день отрезать от меня по кусочку. Не выйдет, Ко-лья, я тебе прострелю колено и вызову ребят из посольства. А если полиция появится раньше, скажу, что ты – убийца адмирала Грандидье.

Допила коньяк, поставила стакан на тумбочку.

– А теперь жду твоих предложений. Деньги и аппарат и так мои. Что еще?

Лейхтвейс пожал плечами.

– Операция в Москве, покушение на Сталина, все подробности. Их пока знают два человека. Первому, кто сообщит, заплатят больше.

Девушка встала, подошла ближе.

– Умный! Ты мне все расскажешь, и я стану носителем одного из главных секретов Рейха…