Артём Яковлев - Три недели в настоящем

— Враньё! — уверенно возразил я. — Кто в такое поверит! Я никуда не исчезал.

Меня даже в жар бросило от собственной наглости, но поступить по-другому я уже не мог. Меня несло бурное течение.

Майор, огорчённый моей несговорчивостью, вздохнул.

— Тогда, про какой предмет на руке говорил Чемезов?

Я оказался в ловушке. Всё было намного хуже, чем я предполагал. Они и про Машку знали! Моё счастье, если не всё! И у меня теперь почти не было выхода. К тому же, я до сих пор ничего не узнал про бумаги. Снова передо мной замаячил какой-то «обезьянник» и мне необходимо было крутиться. У меня несомненно ещё была возможность уйти. Если не сухим, то хотя бы всё-таки более-менее невредимым. А чтобы выйти сухим, надо было напрячь извилины.

— Он, наверное, говорил вот про этот предмет. — я поднял руку и стряхнул с часов рукав.

Оба сотрудника уставились на мою руку. Вяземский оценивающе, а высокий, вероятно, разглядывал на всякий случай. Впрочем, кроме мерцавшего «пульса» и забитых ещё дома белых циферок смотреть там было не на что. Даже, если они запомнят, это им ничем не поможет.

— Что это? — спросил Вяземский.

— Часы. — спокойно ответил я.

Они вместе молча переглянулись. За это время я снова спрятал часы под рукав. Слишком много сведений будут явно излишними.

— Валерий Евгеньевич, может всё-таки познакомите нас со своими… часами? — майор почти ласково посмотрел на меня.

Вот мы и подошли к самому интересному. Может быть наконец-то он заговорил честно?

— Это вас интересовало с самого начала?

— Правильнее было бы сказать, да! Это нас интересовало больше всего. Почему именно, я объяснять не намерен. По крайней мере, на этой точке нашего общения. Поэтому предлагаю сотрудничество с нами. Вы будете проинформированы о том, почему мы заинтересовались вашими часами. А вы должны будете рассказать, что известно вам. Я думаю, это будет честным и справедливым!

В конце прозвучавшее «честно», вызвало у меня обратное чувство. От меня, скорее всего, потребуют всё. А взамен предложат ничтожное кое-что из своих «сусеков». И будут при этом считать, что поступили честно. Поэтому я решительно покачал головой. Мне нужна была большая определённость.

— Я согласен сотрудничать. Но только на своих условиях. Ваша информация меня совершенно не интересует. А вот мне интересно получить то, что было найдено у задержанных, этой вашей группы Чемезова. Там украденные у меня бумаги. — я краем глаза увидел, как снова переглянулись мои собеседники. — Мне накануне передали их мои родственники. А сотрудники полиции вынесли это из моего дома. Мне кажется, вам надо это вернуть.

Я очень старался выглядеть требовательным. Хотя, на самом деле, чувствовал себя здесь, как приговорённый перед казнью. Вяземский совершенно спокойно кивнул высокому и тот подал ему нечто вроде скоросшивателя в жёсткой синей обложке. Он развернул обложку передо мной, и я увидел знакомые, чуть смятые листки со сгибами, на листках угадывался знакомый почерк Виктора Александровича.

— Вы про это? — спросил майор и захлопнул этот «бювар» прямо перед моим носом.

Наверное, чтобы я ничего не успел прочитать. Я сказал:

— Да!

Из всего текста я успел разглядеть только несколько бессмысленных слов на верхнем листке: «завал», «руки», «множественные» и «выходит».

— Сожалею, но даже дать вам почитать это до окончания следственных мероприятий, я не могу! Таковы правила!

— Но это же мне написано! — я не мог сдержаться и кричал. — Почему я должен позволять читать вам свои письма?!

— Сожалею… — снова сказал Вяземский и положил папку на столик между нами.

Значит, действительно это письмо написано дядей Витей. Он что-то хотел до меня донести. И между мной и письмом теперь встала махина федеральной службы… Надо рисковать! У меня другого выхода больше не оставалось!.. О том, как это будет фактически тяжело и физически опасно, думать даже не хотелось. Надеялся только, что судьба мне будет благоволить.

Я приложил правую руку к животу и сморщился. Сначала собеседника нужно подготовить…

— Извините! — я прохрипел это почти натурально.

Потом слегка согнулся, демонстрируя боль в животе. Всё, подготовка завершена.

— Вам плохо? — чуть встревоженно спросил майор.

Мне надо было, чтобы первым спросил он. Значит его это задело. Правда, как я заметил, самую малость.

— Да! — тут же сдавленным голосом отозвался я. — Мне… в туалет надо!

Другого места, где смог бы это сделать не на виду у всех, я не знал.