Артём Яковлев - Три недели в настоящем

— Если же узнать, то мы на болтовню зря тратим время. Спрашивайте, я всё, что могу, расскажу!

Тут единственная дверь снова открылась и на пороге возник мой полковник Богданов. Во всём великолепии своей полковничьей формы. А следом за ним в комнату вошёл ещё один сотрудник, недовольно покачивая головой. По жесту этого сотрудника, голубоглазый незаметно испарился. Я молча рассматривал своих новых оппонентов. Второй, одетый в гражданское, сотрудник был старше, как видно, не только по росту и возрасту, но и по званию. Потому что Юрий Маркелович не посмел сесть раньше него. Субординацию ему приходилось соблюдать. И я уставился только на старшего. Тот сказал:

— Давайте начнём с самого начала. — и спросил. — Ваше имя?

— Евграфов Валерий Евгеньевич. — тут же выдал я.

— Хорошо! Но вы поторопились. Я спросил только про имя! — и он замолчал, внимательно глядя мне в глаза.

Игра продолжалась. Если допрос можно считать игрой. Значит, им нужно добиться от меня быстрых и точных ответов на свои вопросы. Я поддаваться не собирался. Поэтому улыбнулся этому «генералу», продолжая молча его разглядывать.

— Почему вы молчите? — наконец спросил он.

— Спрашивайте, я отвечу! — снова улыбнулся я.

— Вы думаете, наверно, это я должен вам что-то рассказать. Это вас сюда привезли, чтобы давать показания. И это вас, а не меня обвиняют. Что дело утихнет само собой, даже не надейтесь… Давайте ещё раз! Ваше имя?

Знакомое мне послышалось в словах этого человека. Даже не надейтесь… И меня бесило в нём всё! Это был явно ухудшенный вариант Вяземского. Но я, через силу, улыбнулся снова! И нахально сказал:

— Никогда бы не подумал, что такие тупые у вас работают…

Был сон. Я летел куда-то без крыльев, не чувствуя собственного веса. Просто скользил по воздуху. И пролетающее мимо меня окружающее пространство состояло из больших разноцветных объёмных фигур без определённой формы. Словно чудовищно большой объёмный лабиринт, где за поворотом после каждой фигуры, начинались новые пути во все стороны. Вверх, вниз, вправо и влево. И я по сложной траектории вертелся и огибал фигуры в поисках выхода…

Лицом я остро почувствовал холодную воду, и понял, что вот это всё уже не сон.

«Слабенький какой-то!» — произнёс незнакомый голос где-то рядом. Я открыл правый глаз, потом попытался открыть левый. Из расплывшегося яркого окружения ничего собрать вместе не смог, и снова закрыл глаза. Потом почувствовал, что меня кто-то поднимает. Оказывается, раньше я просто лежал. Теперь меня посадили на стул, придерживая за плечи. Кто-то закатал правый рукав, и я непроизвольно вскрикнул от боли, когда почувствовал кожей иголку.

Что, интересно произошло? И когда? Я совсем ничего не помнил. Приоткрыл оба глаза и попытался привести изображение в фокус. Движущиеся пятна постепенно стали превращаться в людей. Я увидел сбоку лицо, склонившегося ко мне человека.

— Кажется, приходит в себя! — сказал он. И снова исчез из моего поля зрения.

Я повернул голову в ту сторону. Здесь было ещё несколько других людей. И за плечи, чтобы я не упал, меня держал сам полковник Богданов. Тот, кто склонялся ко мне, согнул мне правую руку, прижал её к моей груди и сказал: «Держи!». И я постарался так держать. Потом он сказал кому-то:

— Пусть полежит пока минут десять-пятнадцать… — и сразу исчез вместе с двумя другими, незнакомыми. Остались только Богданов, и кто-то ещё в чёрной рубашке с коротким рукавом и в очках. Я его не знал, только голос показался немного знакомым:

— Ладно! Пусть посидит!

И Богданов меня опрометчиво отпустил. А я не удержался в вертикальном положении и со всего маху приложился лбом об стол. Почему я такой слабый? Даже просто сидеть сил не было!

Снова зашли в комнату несколько человек. Я их не видел, определил, что вошёл не один, по шагам. Меня выпрямили, за руки и ноги подняли и потащили куда-то. Через какое-то время я почувствовал, что меня укладывают на что-то горизонтальное жёсткое. Лавка какая-то, или пол. Голова ударилась о твёрдое и меня оставили в покое.

Я лежал, а кто-то ходил рядом, трогал меня за руку, нахально открывал пальцами глаз и заглядывал в него… Кто-то что-то тихо говорил… А я был словно в полусне. Слышал, но ничего не понимал. И сколько времени это продолжалось, не помню.

Наконец стало приходить какое-то облегчение. Тени и звуки вокруг стали более живыми. Я разобрал, что говорил человек, стоящий рядом:

— В какую ещё клинику? — громко сказал он. — Он арестован!..