Артём Яковлев - Три недели в настоящем

— Да. Положение моё безнадёжное. Бороться с тем, чего ещё нет просто глупо. Но ведь мы с вами знаем, что это отсутствие — явление временное. Будут ещё машины времени. Будущее уже не отменимо. А я пока один… И мне необходимы союзники, чтобы максимально затормозить процесс создания МВ-техники, с одной стороны, и попытаться выстроить систему законодательного регулирования такой деятельности, с другой. Мир должен быть готов к таким опасным поворотам истории.

— Но ведь пока Машины Времени нет, никакие превентивные действия не только невозможны, но и вредны. Они будут только подстёгивать работы по созданию этой МВ-техники. У тебя действительно безвыходное положение. Можно сказать, цугцванг!..

Богданов произнёс это непонятное слово и поставил меня в тупик. Что же это такое — его цугцванг? Вероятно, какая-то высшая степень безвыходности…

Увидев, моё выражение лица, полковник усмехнулся:

— Цугцванг — положение фигур в шашках, да и в шахматах тоже, когда любой ход игрока, вынужденный и ведёт, в конечном, к его поражению. Так и здесь, будешь ли ты тщательно готовиться к моменту создания машин времени, или опустишь руки и всё пойдёт самотёком, результат будет один. Создания этих устройств нам уже не избежать…

— Всё равно, с чего-то начинать надо! Искать новые пути, помогать осознанию роли людей в этой машинной истории… Очень важны нюансы.

Богданов в сомнении покачал головой.

Прощаясь, Богданов сказал:

— Ничего хорошего тебе я не обещаю. Наши встречи, пока будут спасать тебя от более серьёзных изменений в твоей жизни. Я не гадаю и не знаю точно, у меня просто такое нехорошее предчувствие… Но ты, должно быть, сам уже выбрал свой путь…

Да, можно сказать и так. Не вспоминая, как мне этот путь тщательно помогали выбирать…

Но я ходил и встречался с Богдановым отнюдь не ради какой-то там защиты от санкций. Хотя, и это мне тоже, вероятно, не помешает. Необходимы были реальные союзники. Люди, осознающие надвигающееся на нас очередное глобальное безумие. И, что важнее всего, способные на что-то повлиять. И Юрий Маркелович был в этом списке первым. Полковник пока просто умный противник, отягощённый, к тому же достаточно высоким положением.

А наш нелегальный «клуб», даже несмотря на подготовленный вчера Олегом сбор с целью расформирования и отмены всех обязательств, всё равно оставался в теме. Они одни были в курсе того, что происходило в нашем городе эти последние дни. Значит, уже потенциальные союзники. И остаться одному мне уже не настолько грозило. Я всегда могу попросить у кого-то из них совета или помощи.

Остальные жители города, благодаря нашим ленивым СМИ, остались без информации. Они теперь, как инертная масса, ничего не знают и ничего не хотят. Не представляю даже, что должно измениться, чтобы хоть какая-то часть информации о машинах времени и прыжках попала на глаза и заинтересовала хоть каких-нибудь немногих… Впрочем, даже это не спасёт. Ведь на слух это всё звучит как безобидная и совершенно ненаучная сказка. Никто в это не будет верить без серьёзных доказательств. Да и доказательствам мало кто поверит. Даже те, кто стал за это время невольным свидетелем «трюков» с исчезновением, сочтут, что их обманули, они сами ошиблись, отвлеклись, глаз их подвёл…

Но уже точно есть категория людей, которые будучи с моими часами лично незнакомы, всё же решились проявить свою заинтересованность. И те лица на заинтересованной стороне, очень постараются, в своих интересах, продолжить попытки отыскать часы, а всяческое упоминание об этих событиях стереть. Так что я уже нашёл себе врагов, готовых действовать бескомпромиссно. Кто они и зачем им я? Те, кто пятнадцатого числа ночью пришёл забирать у меня часы, были лишь верхушкой того айсберга, что незаметно притаился под поверхностью. Как существует и к какому результату стремится остальная его часть для меня было тайной. И вопрос о тактике и стратегии борьбы с ними оставался, и надолго ещё останется, открытым. Надежда, что мой «Титаник» уберегут от надвигающегося айсберга эти ребята-федералы, была очень слабой. Они охотней всего теперь будут бороться со мной…

И поэтому, помимо стратегической борьбы за сохранение неизменности общечеловеческой истории, мне приходилось ещё стараться отстаивать собственное место под солнцем.

Когда я шёл после визита к Богданову домой, во дворе соседнего дома какая-то маленькая девочка в ярко-зелёной шапочке, идущая со своим озабоченным отцом, закричала: