Аркадий Стругацкий - Жук в муравейнике. Повести

Какова основная черта мещанина? Он желает получать, получать как можно больше — бедняк в своих масштабах, миллионер — в своих. Получать, не заботясь ни секунды о том, как его акты получения воздействуют на общество. Предел его мечтаний — получать даром, не давая взамен ничего, получать подарки. Следовательно, чтобы гиперболически, памфлетно показать личную суть мещанина, надо изобразить его получающим что — то даром. А для показа его общественной сути — изобразить приобретающим с ущербом для общества.

Здесь имеется специфическая трудность: реального обывателя нельзя заставить действовать. Одно из типических его качеств — осторожность, доходящая до трусости. Он всячески стремится быть «как все». Те, что поумней, боятся даже всего похожего на подарки; получать, ничего не давая — непочтенно…

Вопрос: как побудить его не прятаться, снять сюртук и галстук?

Стругацкие нашли решение, которое теперь, когда книга написана, кажется простым и естественным. Землю постигает нашествие инопланетян, захватывающих верховную власть — по крайней мере в той стране, где живет рассказчик, господин Аполлон (для друзей — Феб). Странное нашествие — без грохота боевых машин, битв и поражений; вообще почти без событий. Не меняется правительство, чиновники, остаются прежними заголовки газет, все тихо. И мещанин не пугается — это первое и важнейшее условие.

Более того, происходят события приятные. «Марсиане», скажем, распускают армию — это господину Аполлону нравится, ибо с армией у него связаны неприятные воспоминания.

А затем появляются подарки.

«Марсиане» покупают у всех желающих желудочный сок, притом за хорошие деньги. Это делается деликатно, с максимальными удобствами, без малейшего насилия. И налоги можно платить желудочным соком. У фермеров скупают на корню посевы, раздают семена нового злака — раз, два! — в продажу пошел необыкновенно вкусный «синий хлеб* и самогон — «синюховка», от которых повышается выделение и, кажется, сортность желудочного сока. Можно ничего не делать — достаточно раз в день проглотить желудочный зонд…

И господин Аполлон счастлив. Впервые в жизни он может не беспокоиться о деньгах, впервые в жизни ему предлагают, даже навязывают подарок, который он может получать безбоязненно, с чувством выполненного долга!

Рядом с Аполлоном есть человек мыслящий, и он гозорит: надо восстать. Он объясняет, против чего надо восставать: «Человечество больше не нуждается в саморазвитии, его будут развивать извне, а для этого не нужны школы, не нужна общественная мысль, философия, литература — словом, не нужно все то, что отличало человека от скота…». Ведь как фабрика желудочного сока Эйнштейн никуда не годится по сравнению с любым обжорой и пьяницей. Но господин Аполлон — интеллигент, учитель — понимает эти призывы как «истерические словоизлияния образованного человека, пережившего крушение своих личных идеалов», ибо никаких стимулов, соображений, мыслей кроме «личных» — читай, эгоистических — он признавать не желает.

Постоянные читатели Стругацких знают, что эти авторы стараются везде, где можно, написать слово «учитель» с большой буквы. В «Жуке» Абалкин целует руку своему старому учителю (и, может быть, в этой детали скрыто единственное удостоверение того, что он не робот, а человек). Наверно, самая страшная деталь «Второго нашествия» то, что антигерой Стругацких учил детей. Боже мой, скольких искалечил на своем веку этот робкий, скромный, и в некотором роде неплохой человечек!

Маленькая заметка о мастерстве. Авторы не говорят, для чего понадобился «марсианам» желудочный сок: то ли для дела, то ли ни за чем — как благовидный предлог для подарка. Это ничего не меняет. Продукт же^ лудочной секреции становится символом мещанской цивилизации, общества желудочного удовлетворения, символом, преисполненным убийственного сарказма. Таковы возможности фантастики: малозначительная сюжетная деталь в руках мастера возвышается до всеохватывающего символа.

Сборник завершает повесть «Хищные вещи века». В ней также идет речь о мещанстве, о бездумном стремлении к животному удовлетворению — о страшных подарках, подстерегающих людей, лишенных моральной опоры.

В творчестве Стругацких эта повесть логически завершает тему мещанства (хотя, заметим, по времени она появилась на свет раньше «Второго нашествия марсиан»). Во «Втором нашествии» стремления мещанина были сросты, так сказать, первичны — он жаждал всего лишь обеспеченности и спокойствия.