Баррингтон Бейли - Дзен-пушка

К тому же старый приятель проявил себя дилетантом. Его заявления о трудности генетического смешивания выдавали в нем невежду. Генетики Диадемы возвели работу с химерами в ранг высокого искусства. Химеры в дни славы Империи превосходили численностью обычных людей. Клеточное слияние уже начинало вытеснять секс как метод воспроизводства.

В том и состояла идея всеземельников-биотистов: они утверждали, что границы между видами должны быть стерты, а весь класс млекопитающих со Старой Земли сольется в единое общество. Биотистская философия, однако, не пользовалась популярностью. Многие чистокровные люди опасались, что гены человека разумного растворятся в общем пуле, и радикальное смешивание генетического материала постепенно вышло из моды. Применяли его теперь в основном косметологи. Люди Диадемы обращались к химерицистам и сдавали зиготы, чтобы спроектировать будущего ребенка с примесью определенного животного. К примеру, примесь тигра добавляла безошибочно узнаваемой харизмы.

Хотя подавляющее большинство населения Диадемы составляли животные, де Кого сомневался, что у биотистов есть шанс добиться своего. Слишком значительными оказались преимущества альтернативного подхода: животных наделяли искусственным интеллектом, редактировали их гены лишь в отношении телесных пропорций или, иногда, для нужд хирургии, наделяли органами речи. Люди оставались расой господ.

Животный интеллект, прежде непредсказуемый, зависел теперь только от нужного соотношения генов — и даже людям иногда вживляли адпланты, чтобы переделать интеллект с чистого листа.

В одном, впрочем, старые биотисты и современные диадемисты сходились: ни человеческие гены, ни искусственный интеллект нельзя даровать существам вне класса млекопитающих. Всеземельная биота — просто эвфемизм для всеземельной маммалии.

Де Кого продолжал настаивать на своем.

— Торт, пожалуйста, не уходи от ответа.

Насименту передернул плечами.

— Торт, пожалуйста, ответь. Ты знаешь законы. Млекопитающие обладают эмоциональной чувствительностью — их можно цивилизовать. Но разумная рептилия или раптор? Они лишены чувств! Такое существо навеки останется дикарем, ужасом для окружающих! — Официально такие существа разумными не считались, как высока ни была бы их интеллектуальная мощь.

Насименту захихикал.

— О да, вынужден признать, что разумная змея — крайне неприятный и нецивилизованный субъект, ее и личностью-то вряд ли можно назвать. Но, управляя таким музеем, нужно действовать последовательно, ты понимаешь меня?

— Значит, это правда, — вздохнул де Кого.

Насименту улыбнулся и погрузился в воспоминания:

— Адплантация так несложна, что ее даже к примитивным классам, например, членистоногим, применять можно. Должен признать также, что я и этим развлекался. Борис был моим любимцем. Паук-волк.

— Разум на службе паука ? — изумился де Кого. — Но какой в том смысл? У паука нет настоящего сознания — он же просто поведенческий автомат!

— Ну, мне скучно стало. Поэтому я отредактировал его гены так, чтобы он рос — и вырос до размеров пони. К сожалению, членистоногое таких размеров даже встать не способно, если его не модифицировать, так что я снабдил его искусственным эндоскелетом. Ах, какая жалость, что тебе нельзя его показать… но да, боюсь, что эксперимент где-то пошел не так, ну он и сбежал, негодник эдакий. И сумел забраться довольно далеко отсюда. Слышал, что он посеял опустошение во всем Коларском округе, прежде чем его наконец не уничтожили!

Насименту издал визгливый смешок.

— Ты спятил, — прошептал де Кого. Потом откашлялся. — Торт, ты знаешь, что я здесь с официальной инспекцией. Я уже пытался тебе объяснить: ты слишком далеко зашел. На сей раз…

— Это древнее учреждение, — перебил его Насименту, — а ваши имперские идиотские законы — преходящи. Мы не связаны ими. Мы действуем в более широкой перспективе.

— Ими связаны все, Торт. — Де Кого замолчал, видя, что привлечь внимание собеседника не удается. Насименту склонился к оставленной роботами шахматной доске и с улыбкой взирал на партию. Потом протянул руку к фигурам и переставил несколько.

— Бедняга Морщун все время проигрывает, — объяснил он. — Надеюсь, я ему немножко помог. Так о чем бишь мы? А, да! Законы и правила. Понимаешь ли, старый друг мой, это не Диадема, это сектор Эскории, имперские эдикты здесь в лучшем случае принимают во внимание. Ты же серьезный человек. Ты знаешь, что… — Насименту ткнул пальцем в потолок, — в соответствии с последними новостями, у нас тут восстание. Империя, скорее всего, вынуждена будет убраться отсюда.