Баррингтон Бейли - Дзен-пушка

Десятый Флот рассредоточился вокруг большой бело-сине-зеленой планеты с целеустремленно устрашающей внезапностью. На диаграмм-экранах командных центров обеих сторон перекрещивались орбиты ста сорока кораблей — так оплетают разбухшее ядро электроны в тяжелом атоме. В первые же секунды вторжения местная спутниковая группировка вспыхнула и испарилась мошкарой в огне, а персонал дюжины обитаемых станций был взят в плен. Коммуникационные линии с планеты бесцеремонно ободрали, она почти ослепла и стала беспомощна.

Десятый Флот тем временем выпустил собственное спутниковое облако. Теперь все, происходившее как на поверхности планеты, так и под нею, отслеживалось в естественном разрешении.

Адмирал Арчер, расслабившись у себя в берлоге, без труда мог представить, какая паника воцарилась внизу. Местное правительство, по его предположениям и надеждам, не понимало того, что ему, как человеку армейскому, было слишком хорошо ясно: оказавшись в позиции, где этот мир можно, по выбору, уничтожить боеголовками, испепелить лучевым оружием или заэкранировать от коммуникаций, он лишь выказал собственное военное бессилие. Критерием практически реализуемого могущества выступает способность высадить на планету десант и, что не менее важно, забрать своих бойцов оттуда.

А Десятый Флот испытывал крайний недостаток личного состава. Если сейчас население планеты раболепно склонится перед оккупантами, Арчер вряд ли наскребет достаточно людей для временной администрации. В этом смысле все устрашающие системы оружия служили просто для блефа.

Таким образом, всего разумнее представлялось разобраться с возникшими затруднениями по-быстрому, не дав местным властям собраться с мыслями и прийти к нежелательным выводам относительно бездействия эскадры. Адмирал не хотел загонять себя в ситуацию, которая потребовала бы от него покарать этот мир за неповиновение приказам.

Арчер полулежал на мшистом берегу в тени яблони. Чуть поодаль резвились животные: карликовый слон ростом около двух футов, такой же карликовый жираф, который, склоняя шею, доставал головой почти до плеча Арчера, а также в целом равные им размерами шимпанзе и галаго. Слон отвлекся и направился к адмиралу.

— В настоящее время власти планеты совещаются, — негромко протрубил он. — Исходя из данных спутниковой разведки, кажется вероятным, что они обсуждают, как бы нас одурачить.

Арчер усмехнулся.

— Несомненно, они воображают, что им удастся подсунуть нам убийц под видом гениальных артистов. Ну что ж, мы это все уже проходили.

Жираф склонился к ним и потерся шеей о рукав человека.

— Хорошо бы у них тут нашелся стоящий композитор, — мягким мечтательным голосом произнес он. — Нельзя ли будет сперва принять его на службу, а уж потом доставить в Диадему?

— Мы пользуемся преимуществами полуавтономного статуса, так что да, можно.

— Адмирал, — вмешался слон, — они желают поговорить с нами.

Арчер кивнул. Потрепал слона-адъютанта по крупной серой башке: вживленный туда имплант позволял мозгу животного поддерживать связь со всем Десятым Флотом.

— Идем, Арктус. Ты можешь мне понадобиться.

Казалось, что мшистый берег тянется, насколько хватает глаз, однако стоило Арчеру миновать яблоню и ступить в рощу, испещренную пятнами падавшего через листву солнечного света, а Арктусу последовать за ним, как тут же адмирал очутился в широком коридоре с ковровой дорожкой; мимо в мерном темпе сновали мужчины и женщины, животные и дети. Вскоре он достиг конференц-зала. Паукообразная обезьяна подняла глаза и вскинула руку в салюте. Началась подготовка к переговорам.

Адмирал Арчер снял с близстоявшей вешалки мундир и, почти не отдавая себе в том отчета, опустился на трон перед зоной переговоров. Ожило освещение. Адмирал чувствовал, как опускается на него незримой мантией божественное имперское величие. Те, чьи образы сейчас должны были ожить перед ним, увидят Арчера бледным и безукоризненно прекрасным, излучающим почти архангельскую власть, а блеск в глазах адмирала сочтут признаком его леденящей душу проницательности.

Он взглянул в палату верховного совета. За овальным столом сидели человек двадцать; животных видно не было. Во главе собрания, немного выше остальных, разместился председатель ростианского совета, человек преклонных лет, но в хорошей физической форме, облаченный в белую мантию, придавшую ему сходство с хирургом. Его седая бородка была аккуратно подстрижена колышком.